Инклюз

Наверное, маме кажется, что ей удалось изолировать меня от внешнего мира. О, как счастлива я была, когда три подряд теста на беременность дали отрицательные результаты. Она бы вызвала полицию. Нет, это бы ее просто убило.

Бумага хорошо поддавалась – страница рвалась равномерно. Стараясь не нарушить переплет, Оскар аккуратно вырвал клочки бумаги. Вырванную страницу он смял и положил в карман. Теперь, сидя в неуверенности, он пробежался еще раз по написанному на предыдущей странице о четырнадцатилетней маме и, в конечном счете, ее тоже вырвал.

Достигнув первой, не исписанной страницы, он положил дневник перед собой на пол и рядом с ним раскрыл принесенные ноты, в которые были вложены рукописные листы. Из нагрудного кармана пиджака он достал маленький тюбик клея и принялся вклеивать их на пустые страницы. Он делал это быстро, но последнюю еще раз перечитал:

“Сегодня, в мой день рождения, мама сказала, что это не она мне, а я дала ей жизнь. Я сделала ее счастливой и придала смысл ее существованию. Хожу и думаю над ее словами. У меня нет никого дороже мамы, и вместе с ней мы победим все в этом мире!”

Убедившись, что всё аккуратно склеилось, и листы не слипнутся, если их сложить, он достал еще одну самодельную 3D открытку, и стал осторожно вклеивать ее на пустую страницу. Проверяя качество проделанной работы, Оскар несколько раз закрывал и открывал разворот. Из новой вклеенной страницы при развороте выглядывали качели. На изображении катались счастливая мама и ее дочь.

Все это он провернул довольно быстро. Можно было возвращаться в подвал.

26. Кошмар Джоанны

___

Иль прошлое не тень? Так что же сны?

Создания ума? Ведь ум творит

И может даже заселить планеты

Созданьями, светлее всех живущих,

И дать им образ долговечней плоти.

Джордж Гордон Байрон

___

Сумерки мягко сгущались. Теплый воздух наполнялся усыпляющим запахом тихого вечера. И не было больше могучего дерева на холме. Не было Калистоги в долине холмов. Не было рези в глазах. На смену пришла одна сплошная сонная нега, незаметно вытеснив окружающую реальность. Через несколько секунд Джоанна ощутила высшее блаженство, всегда накатывающее в тот момент, когда организм вдруг проваливается в сон. В этот момент шея расслабилась, а голова рефлекторно опустилась на подушку из сложенных воедино рук.

Сон подкрадывался незаметно образами простыней и веревок у дома, где она, вешая постельные покрывала, держала в зубах прищепки. Трава под ее ногами пестрела небывалыми оттенками зеленого. Цветы сказочно благоухали медом.

Вдали пробили колокола, вернув Джоанну к суровой реальности. Сонные глаза посмотрели на светлое огненно-оранжевое пятно над горизонтом – на отблески только что опустившегося солнца. Магнетизм закатного «пожара» подтасовывал сознанию женщины короткие образы, явившиеся днем в медикаментозной полудреме.

Первые минуты видения были пронизаны жуткими темно-голубыми нитями, которые затягивали ее маленькую Эмму в темноту. “Что за странная подводная пучина?” – задавалась вопросом Джоанна. В этом видении муж тоже был в плену голубых канатов.

Еще несколько раз порывистый ветер принудил ее приоткрыть тяжелые веки, но картина узкого, как царапина, закатного неба, действовала как лучшее снотворное и глаза немедленно закрывались снова.