Инклюз

Сидя на полу под окном у картонного домика, он перелистывал страницу за страницей и погружался в забавные записи ребенка.

На первые страницы дневника были занесены интересные наблюдения маленькой девочки. Рассказы о событиях в школе сменились короткими очерками о новом почтальоне-газетчике по имени Брайан. Она подробно описывала, что одежда на нем была большая, не по размеру. Весь он казался ей немного несуразным.

Она по-девичьи с восхищением перечисляла цветы в доме и на заднем дворе. Оскар удивлялся, как сильно было развито воображение девочки, описывающей их совершенно необычными эпитетами. У нее были погруженные в раздумья фиалки, невинные ромашки, восковые анютины глазки, послушные гладиолусы, пестрые акации, хризантемы с дурманящим запахом. У нее были также нестерпимо благоуханные цветы с тяжёлым ароматом. Некоторые отличались пышностью, другие были тощими. Холодные, изумительные и даже мясистые растения словно оживали.

Музыкант стал быстрее перелистывать страницы, скользя по оглавлениям и немного по основному тексту. Девочка расписывала поездку на кемпинговом трейлере по национальным паркам. Много было здесь и о юном газетчике. Страницы становились все более плотно исписанными, и порой текст заполнял всю поверхность листа сверху до низу мелким почерком. Далее пошли забавные подозрения, что, возможно, Брайан за ней ухаживает, возникшие первый раз после его загадочной фразы во время совместного запуска летучего змея на горе. Он обмолвился, что они должны вместе держать его как своего ребенка. На рыбалке он помогал ей удить. Оставив свои снасти и подойдя сзади, он словно обнимал ее со спины, в то время как его рука брала удочку поверх ее руки. Все симпатии, все догадки описывались искренне, как это делают дети, наивно полагая, что никто и никогда в жизни не прочитает их строки. На очередной странице она описывала как ее сильно взволновало, что однажды, когда родители были в саду, Брайан протянул ей руку и пригласил танцевать весь вечер, поскольку по телевизору показывали концерт симфонического оркестра.

Оскар перелистнул еще одну страницу, задержал взгляд на вклеенной фотографии стоящих рядом девочки и мальчика, одетого в форму почтальона. Между ними стоял желтый мопед. Видимо, снимок был сделан кем-то из родителей малышки, поскольку на фоне был виден их дом. Это было единственное фото юного Брайана, потому музыкант с любопытством его рассматривал. Когда-то он мог только представлять этих людей. Теперь всматривался в их лица. Как будто посмотрел фильм, основанный на реальных событиях, и на финальных титрах вглядывался в фотографии реальных людей, прототипов.

Пожалуй, время текло для него в этой комнате по другим законам. Он как будто забыл, для чего здесь оказался.

Пробегая глазами по рукописному тексту, он улавливал по коротким фразам лишь общее содержание. На очередной странице на него выпрыгнул объемный образ – три силуэта, семья – мама, папа и девочка стояли в полный рост, держась за руки. Это между страницами дневника была вклеена 3D открытка. Лица, вырезанные из фотографии, были наклеены на бумажные силуэты, и только голова мамы была вероломно согнута, чтобы не видно было лица. Оскар выровнял снимок. Лицо молодой Джоанны теперь улыбалось с фотографии, дополняя счастливую композицию. Музыкант аккуратно и медленно перелистнул страницу. Он следил, чтобы складывающиеся силуэты правильно легли между листов. Картонный изгиб шеи фигуры Джоанны скоро выровняется под прессом дневника и примет ровную форму, был уверен Оскар.

Перелистнув следующую страницу, он прочел:

Вместе с папой куда-то подевались все те бесконечные объятия, которыми он не давал мне покоя. Он никогда не говорил мне: “В другой раз” или “Я сейчас занят”. Достаточно было просто поспорить с мамой, как она, надувшись, снова уходила в депрессию. Может быть, ей тоже нужны эти объятия, но, как и я, она не может подойти первой и просто молча обнять. Я знаю, что я слишком взрослая для объятий с мягкими игрушками, но порой именно это меня успокаивает, когда я закрываюсь в своей комнате.