Инга

Сидел один, скучно разглядывая утомленных солнцем и морскими купаниями туристов, что скоро, зевая, расползутся по своим трейлерам, машинам и палаткам. Вытянув длинные ноги под пластиковый стол, пил коктейль и размышлял, чем бы заняться. Выбор был невелик. Склеить какую веселую барышню и с ней заснуть после секса. А завтра начнется горячая тройка выходных, придется побегать, договариваясь с ныряльщиками, принимая ставки, да еще пару раз сгонять в лагерь к дайверам, получить комиссию за новых клиентов.

Через два стола, забитых шумными семейными компаниями, скучала девушка, потягивая через соломинку такой же, как у него напиток. Выставила загорелую ножку, оголив блестящее коричневое бедро, оперлась локотком о стол. И катая в губах соломинку, посматривает. Ждет.

Ром украдкой рассмотрел волосы, забранные небрежным узлом, обтягивающее платье на тонких лямочках. Шея голая, без цепок, и колец на пальцах нету. Плохой признак. Наверняка, чья-то дочка, сбежала из родительской палатки, романтики ищет. И что, валять ее по траве, утащив в степь? А после провожать и топтаться рядом с лагерем, пока она жмется — ой увидят-услышат. Да ну. Не мальчик уже.

Отворачиваясь от ждущего взгляда, ухмыльнулся, вспоминая, как клеил тут пьяных барышень для компании. Веселое время. Всю ночь баловались, после ехали к себе, на хату, что вместе снимали в Оленевке, спали полдня. Но опять же — не мальчик. Шустрить и рисковать до тридцати не будешь. Пора тебе, Ромалэ, заниматься чем-то серьезным. Выпросить, что ли, у бати бабла, да и себе открыть курсы дайверов? Вот и тут Горча пригодился бы. Не самому же целыми днями яйца в резине парить. Нанять инструкторов, из молодых ребяток, посадить на оклад. Снаряжение по дружбе сперва напрокат взять. А может вообще чисто прокат и открыть? Пригонять трейлер, и вот вам, братва, гидрухи, ласты, акваланги. Надо прикинуть, что там по бабкам.

Он отставил пустой высокий стакан и вытер лоб, отмахиваясь от комара. За стойкой сонный бармен завел что-то мурлыкающее, иностранное. Ром искоса посмотрел на девушку. Вздохнул. Идет, краля. Приглашать. Вешаться будет. Чисто наказание. Оно конечно, очень в тему, помогает жить, девки что угодно готовы сделать, лишь бы Ромчик ласково посмотрел, лишь бы еще полежал голый рядом. Но зато и проблем с ними. Как тем летом подрались, как ее… Натаха с Анжелкой, да. Чуть в ментовку не угодили. Делили Ромчика.

— По-моему, вам скучно, красивый мальчик, — девушка села напротив, медленно закидывая ногу за ногу.

Ром нехотя, но ласково улыбнулся, раздумывая, послать вежливо или покориться судьбе. Ногами такую фигу скрутила, прям тебе основной инстинкт. Надо выяснить, есть у нее где спать. И может, она за него и расплатится, если такая бойкая.

— Слово «скучно» не катит, миледи. У меня тут небольшие проблемы…

Замолчал выжидательно. Девушка нагнулась, прижимаясь к столу грудью в глубоком вырезе. На загорелом лице тщательно подкрашенные глаза раскрылись шире:

— А, может, я специалист? По решению проблем красивых мальчиков. Хотите об этом поговорить?

Ром встал, подавая ей руку:

— Для начала, позвольте.

— Позволю.

Они медленно топтались среди почти опустевших столиков. Поворачивая даму спиной к стойке, Ром вопросительно поверх ее головы посмотрел на бармена Кирюху. Тот, возя по столешнице полотенцем, закивал, закатывая глаза.

Ясно. Значит, промахнулся Ромалэ со своими наблюдениями. Ну да, без рыжья веселится, но как упустил — макияж-то наложен со вкусом, аккуратно и не по-базарному. И туфельки — такие девки в рюкзаках не таскают.

Он нежнее прижал к груди девичьи плечи. Уткнулся носом в вымытые волосы.

— Вы так ароматны. Будто мы в Ницце, а не на пыльном степном берегу.

— Кристина.

— Прекрасное имя. Поразительно, как может быть в человеке все настолько прекрасно.

— Вы не знаете моих мыслей, мальчик без имени.

Она откидывалась, легко повисая на сильных руках, улыбалась обещающе.

— Ром. Еще — Ромалэ.

— Как романтично. Костер, цыгане, бубны, гитары. Не обижайтесь.

— Что обижаться. У меня прадед цыган. Оттого и внешность такая.

— Прекрасная внешность, — поддразнила Кристина, копируя его интонации.

И он подхватил шутку, в тон отвечая:

— Вы не знаете моих мыслей, Кристина.

Музыка стихла. Они встали, глядя друг на друга.

— Уверена, — бархатным голосом сказала Кристина, — они у нас обоих вполне грязные.

— Тогда пора переходить на ты.

Сидя на переднем сиденье вылощенной иномарки Ромалэ наслаждался. Свет фар прыгал по грунтовке, высвечивая белые повороты и серые щетки травы на обочинах. Иногда машина задирала округлую морду, и пятна света убегали дальше в степь, показывая ночную пустоту.