Инга. Мир

В ее жизни было немного вещей, которые она совсем не могла увидеть без водки, и все они были очень плохими. Возможно, как раз это — полное отсутствие светлого — мешало ей совершить привычное усилие, из тех, что позволяли существовать и даже быть внешне просто девушкой, пусть странной, но все же несущей ложку ко рту, а не к уху. Мешала невозможность найти хоть малую искру хорошего, так ведь не бывает, пугаясь, знала она — чтоб совсем-совсем ничего. И когда это встречалось, то она становилась парализованной. Абрек это понял. Давно. Еще там, в Москве, когда познакомились лет пять назад. А в прошлом году взял ее в оборот серьезно. Олега вытащил, забрал. А потом сильно поссорились, он ей сказал, уходи, не могу так — врешь мне без перерыва. И она так испугалась, что останется без его серых внимательных глаз и упрямого лица, что снова принялась врать, нагромождая дурные и глупые слова.

Этим летом Абрек нашел ее снова. С месяц владел Нюхой сам, выясняя, как удобнее пользоваться удивительной странностью красивой безбашенной девчонки. И в этом, как она после думала, ей даже повезло, Абрек никому не отдавал ее, забавлялся сам. Потом забрал в Крым, где она танцевала на его дискотеке, в серебристом вечернем купальнике, к утру раздеваясь и расплетая постепенно хитро свернутые косы.

— Моя девочка Ню, — смеялся Абрек, уводя ее в свой номер, чтобы там налить строго отмеренную дозу. И посмотреть, что сделают с Ню еще пятьдесят грамм водки. И через полчаса — еще. Ему нравилось видеть, как задумчивая светлая девочка, с размытым взглядом, будто она постоянно слушала что-то, чего не слышат другие, по его желанию превращалась в сильную и бесконечно умелую женщину, бесстыдную и получающую от этого несказанное удовольствие. Никакого страха не оставалось в ней, а только жадная готовность делать еще и еще, веселая страсть к исполнению любых его желаний. Такая веселая и такая жадная, что, наконец, Абрека стало это раздражать. Ей все мало, злясь, думал, плеская водки и придумывая, что бы еще пожелать для себя — от нее. И злился еще сильнее, вдруг поняв, его ума уже не хватает. Тогда он решил отомстить, и доза спиртного изменилась. Он хотел, чтоб проснувшись, помнила, что происходило ночью. И сам вспотел, ожидая ее пробуждения и перебирая подробности. Месть удалась, он в полную силу насладился ее страхом, что вырастал, по мере того, как лежа рядом, сочувственно подсказывал ей воспоминания. После вышел, перебазарить с пацанами по делу, а когда вернулся, пришлось вытаскивать идиотку из петли. Тут он снова вспотел, на этот раз понимая, куда чуть не вляпался и что может сделать с ним ее богатая мамаша, если девка отдаст концы в номере уважаемого деятеля культуры, который поехал на ежегодный летний фестиваль. И махнул рукой, решив, пусть Ню делает, что делала, девка видная, и на ее танцы народ ломится смотреть. А дальше. Ну, кто знает, может, еще для чего приспособлю.

Да и опасно это, дергать ее, чтоб вспоминала себя ночную. Потому что как-то, лежа под ним и разглядывая потное лицо со свешенными волосами, вдруг сказала ясным змеиным голосом:

— Парни слаще, да, Абрек? Большие, грубые, чтоб помучили сперва. Чтоб…

И сказала такое грязное, такое мучительно сладкое, что он сразу кончил, хрипя и выкатывая светлые бешеные глаза.

Утром понял с облегчением — не помнит, напрочь не помнит. Но сказанного не воротишь. И вроде пора избавиться от чокнутой. А с другой стороны — выгодная она. И еще…

Глядя из жаркой толпы, как изгибается тонкое тело, разбрасывая руки, и под ней все, задирая цветные лица, двигаются в ее ритме, не могут вырваться, подумал, а ведь если про меня… может, и про других тоже?…

Следующим утром она проснулась в его постели. Рядом спал Леха, кинув через нее руку, а Абрек сидел в кресле, пил минералку и мрачно разглядывал занятую постель.

Нюха села, закрываясь руками и отодвигаясь от спящего. Абрек загудел что-то из своего болотного нутра, хлюпая и делаясь еще темнее, быстрее побежала по зыбкому блестящая жирная рябь. Ругается, догадалась Нюха, ругает меня. На тумбочке стояла бутылка, и она схватила ее, глотнула, чтоб увидеть и разобрать слова.

— Будешь приватные танцы плясать. Ко мне тут гости скоро, большие люди. Вот я их и угощу, раз не вышло ничо.

Глоток был небольшой, и что именно не вышло у нее ночью с Лехой, помощником Абрека, она не поняла. Но решила ночью убежать совсем. Туда, к Петру, где стояла для нее маленькая палатка и куда она убегала время от времени. А вечером на дискотеку пришел Олега.