Инга

— Гриш, ты чего? Не надо никому об этом рассказывать! — забеспокоился Райковский. — Тогда и меня загребут. Мы же с тобой друзья? Да?!

— Друзья, друзья. Не волнуйся.

— Гриш, я завтра, если получится, тоже попробую джинсы выменять. Ты никому не скажешь? Я же знаю, что нас просили о таких вещах сообщать. А?

— Слушай, хочешь попробовать — попробуй. Я никого закладывать не собираюсь, — успокоил его Гришка. — Только, чур, я об этом ничего не знаю! Договорились?

— Договорились, Гриш. Если получится, я тебе тоже достану!

Вместо ответа Григорий предусмотрительно промолчал.

И действительно, на следующий день Райковский притащил двое джинсов, спрятав их под ветровкой. Гришка взял в руки одни и стал разглядывать.

— Коттон, — со знанием дела заявил Женька.

— Что?

— Хлопок, значит.

— А-а! Понятно. А что, бывает не хлопок?

— Не знаю. Они все время трут джинсы друг о друга и повторяют: «Коттон, коттон».

Гришка прочитал на этикетке: Lee.

— Фирма! — почтительно произнес Женька.

— Я померяю?

— Давай! Если что, я завтра смогу заменить. У этого бритиша их много. Целая пачка.

Гришка примерил: джинсы сидели в обтяжку.

— Маловаты вроде? — с сомнением посмотрел он на Женьку.

— Ты чего? — удивился тот. — Их вообще лежа надевают, чтобы еле налезали. Понятно?

Гришка кивнул, снял джинсы и рассчитался с Райковским за бутылку водки. Тот спрятал деньги в карман.

— Мы, считай, с тобой сегодня две сотни заработали, — сказал он.

— Сэкономили, — поправил его Григорий.

Они переглянулись.

— Ну да, — согласился Женька.

— Так ты говоришь, их у него много? — испытующе посмотрел на него Гришка.

— Много, — подтвердил Райковский. — Штук десять, наверное.

— Предлагаю у него все обменять, пока другие не прочухали.

— А деньги где взять? У меня разве что на пару хватит.

— Ты договаривайся, а деньги я беру на себя.

Через пару дней у них в комнате было припрятано двадцать штук самой желанной одежды московской молодежи. Если их продать по сто рублей, то получится две тысячи. Колоссальная сумма!

Дальше они скупали, выменивали и выторговывали шмотки, только если вещи доставались им по смехотворной цене. Деньги на все это Гришка брал у матери, товар оставлял у нее же. Рисковать и занимать у кого попало он не хотел, а мать, отправляя ему деньги, лишь просила, чтобы он не натворил беды.

Из своего места работы в Олимпийской деревне предприимчивые волонтеры выжали максимум, при этом языками не болтали и действовали настолько осторожно, что никто из друзей так ничего и не заподозрил. К закрытию Олимпиады у них было около двухсот джинсов, сорок пар кроссовок и около сотни ветровок, а сколько маек — и не сосчитать: они, как правило, доставались им бесплатно. Перед отъездом спортсменов и туристов, воспользовавшись тем, что никто из них не хотел везти вещи обратно за границу, предприимчивые студенты приобрели еще восемьдесят джинсов. Рассчитывались чем придется: водкой, коньяком, икрой, значками с советской символикой, юбилейными монетами и даже марками. Каждая из сторон оставалась довольной, получая взамен то, что хотела.

И вот на спортивной арене в «Лужниках» состоялось закрытие XXII летних Олимпийских игр. Под трогательную песню с чаши стадиона в небо взлетел добрый олимпийский мишка и растаял в темноте, зарубежные спортсмены и многочисленные туристы из разных стран разъехались, увлекательный марафон под названием «чендж»4 закончился, и перед приятелями встал новый вопрос: как реализовать все приобретенное?

Григорий отнесся к этому как к самому ответственному этапу начатого ими дела. Комсомол комсомолом, а личное благополучие для него было куда важнее. Чего лукавить, ведь в институте все тоже не ради идеи учились, а чтоб не горбатиться потом на заводе за три копейки! Всем хотелось жить хорошо, да не у всех получалось. Им такой шанс представился.

В отличие от Райковского, так и порывавшегося начать реализовывать шмотки среди знакомых студентов, Воронцов обладал рассудительным и хладнокровным характером, к тому же финансировал всю их операцию, поэтому он строго-настрого запретил Женьке продавать вещи поштучно: «Ни одной пары!» И это не обсуждалось. Потому что на такой мелочи легко можно было попасться, и вот тогда эти самые деньги уже не понадобятся.

Взяв на себя роль лидера, Григорий разработал настоящий план: во-первых, необходимо выждать какое-то время, пока на руках у спекулянтов не поубавится завезенной в течение Олимпиады «фирмы́» и цены снова не поднимутся, а во-вторых, он хотел продать все оптом или несколькими крупными частями. Пусть они в деньгах потеряют, зато риск будет гораздо меньшим.

В оставшееся до учебы время он повертелся в районе улицы Горького, периодически заглядывая в ГУМ и ЦУМ, поошивался у магазина «Березка» и даже съездил в Ленинград на знаменитую галерку Гостиного двора. Понаблюдав за шустрыми молодыми людьми, вращающимися «на точках» и не слишком активно скрывающимися от чужих глаз, Гришка сумел завести несколько полезных знакомств, которые планировал задействовать в будущем, когда придет время.