Инфер

— Это всех касается! — выставленной ложкой я обвел столы и заполненные здешними туземцами лавки — Больше никаких привилегий за просто так! Это и сраных жриц касается! Сняли с себя белые одежды — и вперед на грядки! Фрукты миносу носить и ляжки перед ним раздвигать — ни хера не работа! В коридорах храма пыль подметать и цветочки у системного глаза поливать — ни хера не работа! Вы теперь как все остальные! И задания у вас будут как у всех! И ведь мне даже не придется подгоняться вас — за меня это сделают те, кто и до этого пахал как вол!

На этот раз за столами, где недавно царило молчаливое напряжение, появились улыбки — откровенные и не сулящие ничего хорошего тем, кто прежде жрал от пуза, но ни хрена не делал. Да. Эти работяги со вздутыми локтями и коленями, с жилистыми руками, черные от загара и усилий, не позволят сраным белоручкам избежать работы.

Убедившись, что ни одна из ленивых тварей не посмела ничего возразить, я развернулся и снова потопал к дальней стороне стола, где и уселся рядом с мужиком, что успел съежиться и нахлобучить на макушку соломенную шляпу, постаравшись превратиться в гриб-поганку.

— Шляпу снял — велел я.

— За столом некультурно — тихо произнес тот, стягивая шляпу и убирая ее на лавку — Доброго дня, коменданте Оди.

— Как я и думал — усмехнулся я — Мало говоришь, никем не замечаем, зато очень многое подмечаешь и запоминаешь.

— Я… я просто пеон, сеньор. Я просто копаю землю. Делаю то, что говорит Матушка.

— Ага — кивнул я, медленно скользя взглядом по его почти черному лицу с белеющими уродливыми рубцами — Твое лицо испахали когтями. А голова…

— Медведь — спокойно ответил доходяга — Черный небольшой медведь. Дивинус, что сошел с ума. Сначала он содрал мне волосы, а затем попробовал натянуть лицо на макушку.

— Медведи часто стараются добраться до лица и глаз — кивнул я — Дивинусы же умнее — наверняка понимают, что первым делом таких как мы надо лишить зрения.

— Да… Этот понимал… но не спешил… ему… ему нравилось терзать меня. Нравилось издеваться надо мной…

— Медведю нравилось издеваться над жертвой? — задумчиво повторил я — Хм…

— Нет зверя хуже дивинуса — ведь он совсем как человек…

— Ты спасся?

— Да. Меня спасли.

— Кто?

— Второй дивинус. Пантера. Сперва я почувствовал толчок, потом боль, затем меня отшвырнуло и сквозь кровь, сквозь красноту, лежа у дерева, я увидел как яростно схлестнулось два огромных зверя…

— Пантера победила — уверенно предположил я.

— И очень быстро. Она перегрызла медведю шею и прокусила затылок. Что-то вырвала прямо из затылка. А затем… затем подошла ко мне, схватила клыками за рюкзак, что оставался за плечами и потащила меня. Я потерял сознание. Очнулся же уже у друидов, сеньор.

— Как складно ты рассказываешь — заметил я.

— Таким людям как вы лучше отвечать. И отвечать быстро и без утайки.

— Что потом?

— Меня подлечили. А затем… затем Мать — Старая Мать — что и отправила меня в джунгли на сбор образцов растений для друидов — прочитала мне короткую лекцию. И знаете, коменданте Оди, что она мне сказала?

— Удиви меня.

— Лекцию о том, что природа великолепна, чарующая и находится на первом месте по важности. Как-то так… Ни слова о том, что меня ни за что изуродовал спятивший медведь. Ни слова о том, что я ни в чем не виноват! Ни единого слова соболезнования… и друиды — тоже не особо церемонились. Едва я чуть пришел в себя — вытолкали меня на тропу ведущую к Комерцио, дали с собой флягу с сиропом снимающим боль… и все.

— Пантеры и друиды — задумчиво произнес я — Друиды, что служат системе. И им плевать на раненых дивинусами пеонов…

— Вот и вся моя история. Я просто ушел. Понял, что для меня больше нет места в том месте. И ушел сюда, где Новая Мать куда добрее.

— Ага… и твое имя?

— Нечор.

— Нечор… и ты, раз тебе поручали такие задания, прекрасно ориентируешься в джунглях, разбираешься в растениях и немало знаешь о друидах — заключил я.

— Что вы, сеньор. Я…

— Чего никогда не стоит делать так это врать мне — предупредил я, возвращаясь к поеданию остывающего рагу.

— Я понял, сеньор.

— О друидах позже, Нечор. Давай о Педро — чем тебе не угодил тот ушлепок и почему ты так рад тому, что он сдох?

— Он бил меня. Не избивал, а… проходя мимо не забывал отвесить пинка, мог дать оплеуху, мог перевернуть корзину с собранными овощами или плюнуть мне в затылок. Это… это очень неприятно, сеньор, стирать ладонью с затылка чужой теплый плевок. Понимаете?

— Я бы убил — просто ответил я — Не сразу так позже. И убил бы мучительно. А ты почему не убил?

— Я хочу мира. Хочу спокойной тихой жизни, сеньор.

— Почему системе не пожаловался?

— Новая Мать… я не хотел тревожить ее.

— Или ты больше не веришь машинным божествам, Нечор?

Урод промолчал, провел лицо по исполосованному лицу, тронул шишку там, где раньше было ухо. Пожал плечом.

— Ладно. Тогда почему держишься от остальных подальше?

— Я здесь недавно. И… пока не знаю… не знаю как пояснить, сеньор…

— Еще не разобрался, где люди, а где дерьмо? — понял я его.

— Грубо… но… и я не хочу никого обидеть.

— Ну да. Руку где потерял?