Инфер

Внедорожник плавно тронулся с места, зевающий Хорхе аккуратно объехал еще один пустой прицеп и вскоре мы, следуя указателям, вкатили в широко распахнутые ворота внутреннего двора П-образного двухэтажного здания из дикого камня и бревен. Огромная вывеска с изображением жареной курицы с широкой зубастой усмешкой, указывала, что мы прибыли по верному адресу.

— Мне бы… отключиться… даже прямо здесь и без обеда — простонал Хорхе.

Он был вконец измучен — я намеренно не дал ему отдохнуть. И сейчас, когда здесь было полным-полно чужих внимательных взглядов, Хорхе выглядел и действовал идеально — пропыленный наемный водитель и проводник, котором нечего скрывать, котором на все и вся плевать. Водитель, что мечтает о кружке холодного пивка, куске кукурузной питы и нескольких часах сна.

Покинув машину, я с наслаждением потянулся, выставляя напоказ все свои украшения — забитая патронами разгрузка, револьвер, ружье на локтевом сгибе, дробовик у пассажирского переднего кресла, болтающийся на ремешке шлем. Равнодушно я глянул на засевших на крыше двоих охранников с винтовками, нашедшими укрытие от солнца под навесом укрытым живой зеленью. Столь же равнодушно я посмотрел на спешащего навстречу невысокого и почти круглого мужика со столь широкой улыбкой, что казалось, будто ему разорвали лицо.

— Бенвенидо! Бенвенидос, вагабандус! Сервеса?

— Воды — ответил я — Для начала. И пожрать.

— Конечно! Все наисвежайшее, сеньоры! Проходите! Проходите! Может поставите машину под любой из навесов перед окнами обеденного зала?

— Хорхе…

— Да, сеньор Оди — едва не подыхая, проскрипел бывший советник, умоляюще глядя на меня, но не решаясь протестовать.

— Шевели жопой — улыбнулся я ему, возвращая винтовку в салон, опуская на сиденье шлем — Мы ждем в зале.

При мне осталось достаточно оружия, чтобы устроить здесь небольшую войну. Каппа поступил точно так же, не забыв при этом мачете. В последнее время он явно полюбил этот тесак, проводя с ним часы, подолгу натирая, затачивая, проверяя баланс, наматывая что-то на рукоять.

Шагая за суетливым улыбчивым хозяином, мы вошли в зал и стоило втянуть ноздрями витающие здесь ароматы, сразу же стало ясно — кухня простая, но вкусная, а продукты на самом деле свежайшие.

— Есть ли особые пожелания к меню, сеньоры?

— Жареное мясо. Компот. Самогон — на ходу перечислил я, сразу выбрав для нас угловой столик, что на равном удалении находился от ближайшего окна и от двери — Пяток кувшинов холодной воды.

— Понятный и разумный выбор… позвольте я дополню его кое-чем от себя лично? Салаты, соусы, кое-что из домашней птицы, десерты…

— В сраку десерты.

— Верно, верно… закаленным суровой жизнью мужам не нужны десерты из взбитых сливок… я понял, сеньор. Мясо, компот и самогон. Выбор настоящих мужчин… уже готовим!

Оглядев трактирный зал уже второй раз — сколько их было в моей жизни из тех, что я помню, а сколько из тех, что стерты или тупо забыты? — теперь я вглядывался уже внимательней, автоматически запоминая детали внешности всех, кто сидел в этот рабочий почти полуденный час в прохладе пахнущей пивом, спиртом и жареной курицей. Обычным работягам сейчас в трактире сидеть не с руки — если только это не день, когда вся только что полученная плата за адский труд стремительно спускается в питейном заведении до последнего песо. Но столы были почти пусты — редкие бокалы пива с высокой шапкой пены, мисочки с соленой мелочью, у кого-то стопки с мутной знакомой жидкостью. И одеты все присутствующие не в стиле тропических работяг — рваные шорты, резиновые тапки и иногда грязная майка, и бандана — а в безрукавки, чистые шорты или просторные легкие штаны.

Здесь, однозначно, сидели те, кто по какой-то причине считал себя элитой здешнего общества.

Охранники Третьей Мостосносительной Бригады — этих было легко опознать по телосложению, по тому, как они кучкуются за самым просторным и явно «хозяйским» столом, как летают вокруг них две смуглые официанточки в настолько коротких юбочках, что когда они нагибались забрать пустую посуду или поставить бутылку, сидящие неподалеку судорожно сглатывали и начинали потеть. Что они там видели настолько вышибающее испарину? У всех все одинаково. Или в Понти Севен и женщины другие?

Я разу отметил, что шесть отдыхающих от работы охранников пьют в меру, едят много, официанток за жопы не лапают, на стульях не разваливаются, демонстративно в паху себя не чешут и вообще ведут себя… по-взрослому. Обычные мужики отслужили тяжелую смену и в меру скромно сидят и тихонько тянут прохладительные напитки, не пытаясь строить из себя хозяев здешней жизни. И снова — чувствуется тяжелая воспитательная рука. Настолько тяжелая, что легко вышибает клыки самым дерзким.

Еще за парой столиков скучали одиночки, лениво потягивающие пивко. Эти — деляги. Понятно по взглядам, по прическам, по взглядам друг на друга. Наверняка враждуют — иначе подсели бы друг к другу. Но вражда такая… особая… тихая…