– Обойдешься. Одевай скафандр, – буркнула я из-под струй, кажущихся ледяными. – У тебя там хотя бы гель. Майя спорить, по счастью, не стала и оперативно распрямила остов своей медицинской сбруи, защелкивая на себе всякие браслеты, зажимы, суставные кольца. Я неспешно выбралась из-под душа и занялась переодеванием. Снять купальник – натянуть белье. Штаны. Высокие ботинки – небо, благослови изобретателей автошнуровки. В голове бился таймер, и когда я потянулась за блузо-курткой, там еще оставались циферки. А вот у охраны – нет.
– Не двигаться. Одна кошка запрыгнула в окно, другая проскочила сквозь дверь. Так. Длинноствольные «талдамы» – скверная штука как для пистолета. А что еще хуже – не обращая почти никакого внимания на Майю, чертовы гладкошерстные встали слева и справа от меня, наводя свое оружие.
– Снимите скафандр, м'сэра, – распорядился тот, что слева, покосившись на Майю. – Пока вашему компаньону не стало худо. /"А вы все-таки изучаете людей"/. Баронианцы слишком индивидуалистичные, чтобы отреагировать на угрозы ближнему или ближним – в любом количестве и любой степени ценности. Именно по этой причине у них нет терроризма. У охраны сейчас территориальное преимущество, огневое преимущество, психологическое преимущество. Но из всех мест, где нас могли перехватить, я больше всего надеялась на раздевалку – просто потому, что здесь они вынуждены стоять очень близко ко мне. /"Талдам-65», ударный пистолет. Триста двенадцать миллиметров длины, ракетный патрон «марк шесть». Снаряженный вес – два четыреста двадцать. Центр тяжести…"/ Я взмахнула руками, ударяя по вытянутым ко мне стволам. Двойной выстрел в стены – кошаки успели синхронно вжать спуск, прежде чем касательные шлепки лишили их стволов. Оружие развернуло в воздухе, а я уже знала, что все удалось, знала, где должны быть мои ладони, как согнуть пальцы, где кнопки шокового режима… Говорят, что в стрессовой ситуации человек не умеет четко и осмысленно размышлять. Не умеет? Вот вам. Майя в безопасности. Мы четко договорились: она сначала оперативно падает на пол, а потом принимает прочие оперативные решения. И я проверила, так ли это. Триггер шокового режима распаян – за его счет увеличили магазин. /"Зря вы так. Зря вы так со мной"/. И я успела спустить курки обоих стволов, прежде чем охрана хотя бы двинулась в стороны. В раздевалке стояла пыль взорванной первыми выстрелами штукатурки, с пола вскакивала Майя, а я, низко пригнувшись, пошла к двери. Секьюрити можно не проверять: хоть они и баронианцы, но мозги у них там же, где и у нас.
– Майя, готово? Я проверила дверь и оглянулась. Ибуки торопливо совмещала какие-то капсулы, помогая себе обоими заплечным манипуляторами. Губы докторши шевелились. Собрать из невинных компонентов боевой стимулятор – это вам не просто так. Вот если бы у нас еще время было… Из-за поворота аллеи выдвинулась тяжелая фигура – шипастый профиль, высоко вынесенные плечи, в которых почти терялся многогранник шлема. В руках фигура легко несла турболазер и квантовый клинок. И, похоже, я высунулась слишком далеко, потому что от закованного в экзоскелет кота ко мне понеслась волна раскаленного марева. Я откатилась и, приземлившись, обнаружила, что дверного проема больше нет, в воздухе парит сверкающая крошка, пылающий воздух щедро льется внутрь вместе со светом полуденной Зарры, и в ушах звенит, и можно сливать воду, и глупо помирать вот так – с двумя пистолетами и лифчике напоказ.
– Майя!.. – крикнула я сквозь звон. Вместо ответа мне в плечо вошла игла. Морозная волна еще только пошла продираться по телу, а мне уже пора на выход, к повторению моего давешнего подвига – к боевому энергетику в лучшей баронианской броне.
– Держи. Я отправила докторше один пистолет, второй перехватила поудобнее. /"Ну, Синдзи, я надеюсь, ты там выжил. И, если что, выживи, пожалуйста, еще минут так примерно десять"/. ***
– Аска… Я выныривала будто бы из нефти – черной, вязкой и густой, она набивалась в рот, и дыхание уже стремительно заканчивалось, аж вылезали глаза – от нехватки воздуха, от непроглядной черноты, от страха быть слепой, просто от страха. Греби-греби-греби-греби-гре… Ба-бах. То есть, в смысле, бултых.
– Аска?! Сверху было полуденное небо, и я сейчас же ослепла.
– Аска, ну очнись ты, а?! Сделать щелочки в рвущихся веках получилось не сразу, но зато я увидела Майю. Согнувшись за полуразбитой клумбой, она одной рукой трясла меня, а в другой держала дымящийся «талдам». Из-за клумбы лениво постреливали, и означало это одно: нас прижали, а тем временем кто-то заходит с фланга. Я собралась, по возможности отключила нервы: шокированные маяки укоризненно молчали.
Но рядом валялось покореженное тело в останках экзоскелета, а у меня на месте все конечности, видят оба глаза, и даже нет особых ожогов. Жить буду, и особенно долго проживу, если обнаружу, откуда к нам сейчас подберутся. Базальтовые парапеты, покосившаяся раздевалка неподалеку, истерзанный ударными патронами кустарник. Я прищурилась: листик, веточка, просвет. Просвет, листик, веточка. Просвет. Просвет.