In the Deep

Серовато-рыжая бугристая поверхность тускло блестела в свете прожекторов. Майя засопела особенно тщательно, и я ее понимала: по поверхности породы бежали световые блики – мягко подрагивая, будто волны на ленивой воде. От такого безо всякой морской болезни стошнит.

– Он изнутри светится?

– Заткнись, Майя. Камень рывком бросился ко мне, и «флоганеф» сам прыгнул в руки из заплечного захвата. Поверхность породы бурлила, как ненавистный гель на огне. Она шла пузырями, оставаясь такой же плотной на вид, а ближайший ко мне блик сложился в упорядоченные линии. /"Что я здесь делаю?"/ – подумала я, тупо разглядывая проявляющееся лицо.

– Кто вы? Вы меня слышите? Сделайте, сделайте что-нибудь!! Иногда так бывает: когда тебя долго что-то пугает, долго подбирает к тебе ключики, подносит к лицу баллончик с кислотой, водит над кожей потрескивающим нейрошокером – ты перестаешь бояться. У вас так не было? Подите вон из Инквизиции. Я опустила дробовик и всмотрелась в призрак, мерцающий на поверхности камня. За ним толпились еще призраки – я видела их всех одновременно, всех сразу, всех. И камень я тоже видела, как на стерео-картинке. /"Этот//голос. Я его слышала? А, ну да:////с//ероводород, сто двадцать три градуса"/.

– Я Сэм, слыши… Отчаянный крик о помощи оборвался, а я стояла и понимала, что, даже знай я, как помочь, – ни за что бы не полезла. Ни за какие шиши, потому что занять место пленника можно не только в сказке.

Камень тем временем погас и снова стал просто камнем.

– Дальше, – хрипло сказала я. – И – заткнись, Майя.

– Один вопрос, Аска. Свет впереди нас ложился неровными бликами, будто в клубе. Я забросила «флоганеф» за плечо и двинулась вперед.

– Хорошо. Один вопрос.

– Такое всегда на вернувшихся оттуда кораблях?

– Не знаю. Но знала бы – ни за что не полезла. Майе хотелось спросить что-то еще, но она девушка честная, и потому смолчала. И правильно, ведь докторша бы почти наверняка спросила: /"Как так Инквизитор Аска не знает, а?"/ И вот здесь прозвучал бы совсем не нужный в нашей ситуации ответ. Не люблю отвечать в таких обстоятельствах. Лучше еще одну дверь порежу. Кусок обшивки ушел внутрь, и это наконец была рубка. Левая стена

– почему-то здесь левая – оказалась каменной, и смотреть на нее я не стала. Приборы тускло бликовали в привычно безумном свете фонарей, здесь все протухло и погасло, здесь что-то звонко цокало, и на фоне затихших фантомов это казалось едва ли не сказкой.

– Человек, – шепнула Майя севшим голосом. /"Вижу"/. Одетый в легкий скафандр космонавт сидел на обломках, обхватив голову руками. Шлем, цвет наплечных бронепластин – вроде все сходится, похоже, это тот, кто связался с нами. Я выдохнула и включила общий радиоканал.

– Штурман Нагиса? Человек приподнял голову и кивнул. Как у него в процессе не оторвалась голова – я не в курсе. Он напрягся, пытаясь встать, но снова оплыл на свои обломки, по-прежнему не поднимая лица. Заслышав шаг, я подняла руку, не давая Майе подойти к нашей цели.

– В доктора потом сыграешь. Штурман, сидите и отвечайте на вопросы. Еще размашистый кивок. Еще один приступ опасения за его шею.

– Назовитесь.

– Нагиса Каору. Штурман второй. Класс. Странные паузы, но чему я удивляюсь?

– Место вербовки, планета рождения. Повисла тишина, а потом в коридоре истошно вскрикнул фантом, и я едва не выпрыгнула из скафандра. Терзаемый непонятно чем человек удалялся, его голос затихал в черноте корабля. /"У Майи очень высокий порог звуковой терпимости. Наверное, Аянами – громкие подопытные. Или Ибуки оперирует без анестезии"/. Посторонние наблюдения – мощное оружие в борьбе со своими слабостями. И логику тренируют.

– Завербован на РК45, родился на РК45. Пока все в норме. Я просканировала его пульс, уловила слабые радиоволны. Сигнальные маячки в моем теле подрагивали, предупреждая в духе «мы не в курсе, как там с мозгами, но плоти сейчас уже довольно хреново». Я щелкнула по запястному голо-экрану, сгоняя рябь, заодно надеясь на устранение бреда: данные совпадали по второму пункту, но не совпадали по первому. В смысле, родился и вербовался на РК45 боцман Фукуяма Томас, а штурман Нагиса был с Верданы. /"Отлично. Или как бы это поточнее выразиться»./

– Что вы видели по ту сторону червоточины? Молчание – и молчание полное, даже фантомы и цокот затихли.

– Я… Эта планета. Была странная… Высокая температура, сплошные испарения, датчики показывали. Сероводород. С ветвей капает. Мне пришлось усилить щиты над головой… Голос был тихим и глухим, все те же паузы не к месту и не ко времени, а главное – не по смыслу. И еще кое-что, что куда страшнее всех интонаций вместе взятых. Что бы его еще спросить? А, знаю.

– Все в порядке. Сообщите коды самоуничтожения корабля. Мы забираем вас. Майя облегченно вздохнула, но с места не сдвинулась – и правильно.

– Три – семь – новембер – танго – сто два – сто три – зулу – четырнадцать… Я подошла к центральной консоли – бочком, бочком, чтобы не терять парня из виду. Левой рукой я из-за спины поманила Майю за собой.