In the Deep

– Откуда у тебя КЭР? – поинтересовалась Киришима, подняв глаза на меня. Красивый фингал, подумала я. И вступление тоже ничего так.

– КЭР? А что это?

– «Контур энергетического рассеивания».

– Это так много объясняет, – улыбнулась я, высмотрев шкафчик с надписью Сорью. Надеюсь, девочка-солнышко не догадалась туда плюнуть.

– Ты или врешь, или издеваешься, – как-то неуверенно сказал голос позади меня, пока я расстегивала китель.

– Частично то, частично то. Просто я не знаю, как это называется.

Я сама зову эту штуку «маячками». Они удачно сигнализируют, как сильно мне уже наподдали. Ну и помогают надирать филейные части таким, как ты. Киришима молчала. Я как раз разделась и пыталась сообразить, как распечатать запаянный летный комбинезон. Неприятно это, конечно, стоять, считай, голой задницей к боевому энергетику, но если я права, и мои нервишки сейчас выдержат, то… Все просто хорошо. С ума сойти, я главная по галактическому суициду – но все хорошо.

– КЭРы запрещено вживлять уже очень давно, – сказала Мана.

– А. Ну да. Но моя мама не экономила на дочке. Свои «маячки» я получила на одиннадцатый день рождения. Месяц в госпитале провалялалсь. Здорово, правда? У всех традиционный поход в музей Великих, кафе. А у меня – сорок три полостных операции. Я обернулась. Очень хотелось посмотреть на выражение лица Киришимы, и девчушка меня не разочаровала. Капитан Солнышко бледно улыбнулась:

– Помогло, значит.

– Помогло. Ты вот мне только ответь на два вопроса.

– Каких? Штатный комбинезон был – ура-ура – не гелевым. Это оказалась почти старомодная на вид гибридная модель с интеллектуальной подгонкой по телу. А ты приятная штуковина, решила я, втягиваясь в щекочущую прохладную одежду. Милый последний костюм, чертовски милый.

– Каких? Во-первых, зачем. Во-вторых, как. Мана хихикнула и прикрыла рот ладошкой:

– Я просто видела фрагмент воспоминаний о тебе. А потом как-то зарылась в это все. Ну, то есть, в тебя. И поняла, что… Классная пауза. Ударить ее, что ли.

– … Что я бы сама так не смогла. И быть лучшей, и жить с этим бардаком в голове. Логика-то какая идиотская, а? Не смогла лишить меня преимуществ – так попыталась лишить недостатков. И самое отвратное состоит в том, что логика сработала. Потому что я ей теперь почти благодарна. Да какое там. Я ей неимоверно благодарна, жаль только что черта с два ей об этом скажу.

– Понятно. А как ты это сделала?

– Аска, что такое ATF? Тебе, зараза, что, расшифровать? Я из благодарности промолчала и попрыгала на месте, приучая тело к незнакомой материи.

– Это то, что у тебя в голове, – вздохнула Мана. – Искусство невозможного. Ты ведь поняла, почему не включилась продвинутая тактика в бою с «Ясимой»? Я втянула воздух – кажется, излишне резко.

– Потому что ты видела решение, – жестко сказала Киришима. – Ты не считала победу невозможной. ATF – это когда решения нет. Как в бою со сцинтианским дредноутом. Как… Как в сражении с Предвестием. Ну, мне осталось только кивнуть. Драный ты шок-психолог, Мана.

Заставить меня разгрызть мою же память, отвлекая единственным доступным способом.

– Будем считать, что я поняла твою больную фантазию. Мечтала стать психодинамиком? Мана собрала ворох своей одежды и шикарно зафутболила его в шкафчик. Наверное, просто чтобы я не видела ее лица.

– Я вообще очень хотела бы прожить другую жизнь. Совсем другую.

– Другую? – спросила я, холодея. – Это как?

– Не знаю, – пожала плечами Мана. Она так и не обернулась. – Такую, чтобы помочь кому-то, не причиняя при этом боль.

– Например, мне?

– Например, тебе. Круто. Вот такая вот девочка-солнышко.

– Хикари помогла мне отправить мать в дурдом. О черт, я это сказала. И вот теперь уже Мана на меня смотрит, и это уже совсем интересно. Или не интересно, но до чертиков глупо.

– Она смогла достать сцинтианский мас'вайль.

– «Пар помрачения»?

– Он самый. Маме много не понадобилось.

– Но ты… Нет, Мана. Я не перевелась никуда. Как мама хотела, так и получилось. Сначала я боялась отлипнуть от Хикари. Потом – старательно убеждала себя, что ничего не было. И странное дело:

вскоре я была уверена, что и впрямь ничего не было. Потом… Потом как-то стало все равно, ведь очень удобной оказалась эта фраза. /"Ты самая лучшая, доченька"/. Самая, мама. Самая-распресамая.

– Эээ… Аска, идем. Нам пора.

– А. Ну да. Как там сказала Кацураги? По указателям, да?

– Мана, – окликнула я. – Так, на всякий случай. Помогать, не причиняя боли, нельзя. Киришима улыбнулась, и у меня перед глазами будто бы снова рассыпались бумаги и Мисато-сан ругала неловкую милую девчушку. У капитана Киришимы был свой долбаный взгляд на этот вопрос. Ну и слава небу. И слава небу.

*Глава 23*