In the Deep

– Давай, – пожала плечами я. – Вперед. Самое забавное, знаете что? Что он ушел и не обернулся. Ни взглядов друг на друга, ни слов, ни чмоков в щечку – эту ерунду, по-моему, показывают в фильмах, да? Приятно, что не только у меня никогда не было нормальных отношений. Наверное, я слишком довольно улыбалась своим мыслям. Холодному космосу не терпелось вернуть меня с седьмых небес.

– Сейчас спрошу что-нибудь пошлое, – хихикнула Мана. Она еще здесь. И я сама еще здесь, вот только почему – не ясно решительно. «Сангоки» ведь ждет. Меня никто не торопил, но и делать больше было нечего. Очень, кстати, продуктивный метод работы с персоналом. Со мной, во всяком случае.

– Спрашивай. По дороге. Я поднялась и пошла к выходу из зала. Тарелки холуи подберут.

Меня вон вчера не застрелили за избиение канцлереныша, еще не хватало теперь убирать за собой.

– Как тебе с ним? Гм.

– Мана, а ты не находишь, что вопрос слегка личный?

– Возможно, – сказала Киришима. – Так как тебе с ним? Молодец. Выбесила. Я остановилась в дверях столовой и на каблуках развернулась к ней:

– Слушай, ты!.. Черт, она улыбалась. Это была шикарная текучая улыбка человека, который много знает, получает от этого удовольствие и ничуть этого не стесняется. Ау, милая девочка с разбросанными бумагами, ты где? И я ошиблась в человеке. Черт, я так позорно ошиблась.

– Я слушаю, Аска, – напомнила мне моя позорная ошибка. – Внимательно слушаю.

– В чем смысл? – полюбопытствовала я напрямик. Вряд ли ее интересует, сколько мы раз мы кончали, и почему слюняво не попрощались в щечку. А уж что ее интересует – это уму непостижимо.

Пока, во всяком случае.

– Смысл? /"Да, Мана, смысл"/. Драный смысл всегда есть в таких разговорах, и если уж я на что-то годна, я выцарапаю его. Потому что это черти что: встретиться в плену, который не плен, говорить о том, в чем есть двойное дно. А потом просто пойти и сесть в супер-фрегаты, способные разносить на молекулы любого врага.

– Смысл в Синдзи, Аска. Я успела прикинуть пару очень смешных вариантов продолжения, но, к счастью, поняла, что милая капитан Киришима слишком уж далека от таких дур, как Рей Аянами и Аска Сорью Ленгли. Думай. Смотри в эти глаза – и думай. Они не виделись до бегства обормота. Они оба – ученики великой Мисато-сан. Она – вторая. Ну, инквизитор Сорью, вот и ответ.

– Ну да, в нем, – кивнула я. – Не успела ты сменить главную звезду, как появился еще один лидер гонок. Что, «лучшая из лучших из лучших» чешется, капитан? В десяточку: она теряется на секунду. Какая-то секунда – минус улыбка, плюс растерянность, плюс настороженность, помножить на…

– Ты не лучшая, Аска. Отдача вечного «Ты самая лучшая, доченька» больно ударила где-то под сердцем. Это было… Наплевать.

– Посмотрим, – пожала плечами я. Черт, я пожала плечами и отвернулась. Кто-то во мне рвал вожжи, разворачивал, пытался вернуть к неоконченному поединку, к бою, который только начался, к бою, где будет только победа и Аска.

Которая лучшая. /"Я ж тебе, коза рыжая, сказала. Наплевать"/.

– Ты долго не протянешь, – сказали сзади. – Или ты уже хочешь к Хикари? Лично расспросить, так ска… Бамм. Я пропустила только один удар пульса, а Мана – только один удар.

Кишки «Тени» сжались, перемалывая меня. /"Убить суку"/. Потом между нами повисла стена голубого тумана – полупрозрачной взвеси из концентрированной энергии.

– Нас не будут разнимать, – сказала Киришима, слизнув с губы кровь. – Ты уже поняла?

– Да. У меня кровь текла из носу. Гребаная девчонка еще не успела мне ничего сделать – просто отгородилась, но от ее барьера было тошно мозгам. Черт, как же я плохо переношу напряжение в боях с энергетиками.

– И нам не дадут друг друга убить.

– Это досадно, – согласилась я.

– Но я все равно тебе помогу.

– Убьешься сама? Оу, какая милая улыбка. Я сейчас потеку.

– Мечты, Аска. Мечты. Мечты? Хорошо, вот сейчас только… Это была боль. Маячки, которым приказано следить за телом, со скрежетом сдвинулись – и пусть этот скрежет я всегда додумываю, пусть он выворачивает меня на изнанку, пусть я сейчас полетаю от ее силовых ударов – пусть.

– Итак, Аска… Силовой рукав. Это примитив, надо просто бороться с болью – и чуть-чуть подставиться. Энергия бьет тебя изнутри, вот что по-настоящему мерзко. Мерзко, больно – больно-больно-больно. Это как укол в каждый нерв в зоне поражения, и сколько сейчас клеток порвало, я не знаю. И не хочу знать. Перекат, толчок от стены, прыжок.

– Что тебе рассказать о тебе самой? Голос звенит – и это плохо: Мана куда сильнее, чем мне показалось. Она даже, сука, не напрягается. Дрянь висела в сантиметре от пола, окутанная легкой дымкой, а на запястьях копился новый заряд – пустые обманки, она ударит как угодно и чем угодно, а я пока могу только кататься и прыгать, ловя вскользь все ее красивые финты. Давай, ты сильная, Киришима. Сильная ведь? Прыжок.

– Ты видишь ее каждую ночь или через раз? Удар. Ты предсказуема, девочка моя. Я, впрочем, тоже: я не стану трепать языком.