In carne

— Да так, шутю я. Не серчайте, Ахрамей Ахрамеич. Простой я мужик.

— Эх, Тихон… Мужик ты и есть…

— Вот.

— Что еще за вот? — не понял мастер.

— Вот вам и фамилия образовалась. Мужик. Плохо?

— Мужик? — улыбнулся Варфоломей Варфоломеевич. — Ну-ну. И жена твоя Мужиком зваться будет?

Тиша насупился. Обиделся?

— Как можно такие греховности поминать, Ахрамей Ахрамеич? Что говорите-то? Бабой моя жена будет. Простой бабой.

«Что с нетверезым — пусть он и граф — спорить?» — поморщившись, подумал холоп.

«Ну, что с холопа взять? Дурак дураком», — ответил ему мысленно зодчий.

Да. Дурак дураком…

Стрелин

— Сто лет не виделись, а ты молчишь, как рыба в консерве. Что происходит, Мужик?

Шура сидел за столиком напротив Петера в маленьком кафе под открытым небом уже четверть часа. Разговор не получался.

— Короче, Мужик, если ты сейчас же не придешь в себя, я тупо уйду. Сниму комнату, потом найду какую-нибудь подружку с хорошей фигурой и… Сам себя выручай. И сам во всем разбирайся. На кой ты меня вытащил?

События, произошедшие за последнюю неделю, выбили Петера из колеи. Больше — вызвали в его душе настоящую панику. В воскресенье он решился позвонить в Россию, в Санкт-Петербург. Саше, своему лучшему другу. И единомышленнику. В смысле любви к приключениям.

* * *

Со Стрелиным Петер познакомился еще в международном детском лагере Артек, куда отец, тогда еще мастер с автозавода, ценой каких-то невероятных усилий сумел выбить бесплатную путевку для сына.

Дружба началась необычно. Шура, белобрысый мускулистый подросток из Ленинграда, почувствовав свободу от неусыпного родительского ока, отдыхал вовсю. Отрабатывал на товарищах по отряду приемы диковинной борьбы, называемой юным экстремистом «русским стилем». Юному подонку было все равно, из какой дружественной страны приехал его случайный спарринг-партнер. Шура одинаково беспощадно метелил всех «братьев» — и кубинцев, и вьетнамцев, и венгров с поляками.

Неожиданное сопротивление Стрелин встретил лишь однажды. И от кого?! От дрищавого ботаника-чеха, который упредил звериный выпад юного террориста метким попаданием в оставшийся без прикрытия пах. И, развернувшись, пошел своей дорогой. Как будто ничего и не произошло. Ну, наглец!

Но Шура не обиделся. За обедом подсел к Петеру и поблагодарил за урок. И за оказанную честь. Мол, держи краба. Уважаю.

Мужик равнодушно пожал руку, после чего продолжал вкушать винегрет. Не потому, что русского языка не знал, — с этим было все в порядке, иначе не видать Артека как своих ушей, — просто с таким козлом общаться совершенно не хотелось. Однако Стрелин истолковал все по-своему. Типа, иностранец. Стесняется акцента.

— Да ладно, не тушуйся, — сказал Шура и панибратски обнял паренька за плечи. — Плевал я на говор. Главное — сила. И стержень. Про силу не знаю, а стержень у тебя есть. Тебя звать-то как?

— Мужик. Отвали, — ответил Петер, сбросив с плеча руку.

— Да я к тебе особо и не приваливал, — хмыкнул Стрелин. — Подумаешь, имя спросил. Не хочешь — не отвечай. Тоже мне, орел.

— Не орел, а Мужик. Фамилия моя.

— Мужик?

— Да, — кивнул Петер.

Ему стало смешно. А этот русский ничего. Просто ведет себя так, потому что все его боятся. Никто не дружит… Как и с ним самим.

— Правда, что ль? Мужик? — переспросил Стрелин, удивился. — Тебе б с такой фамилией в СССР жить. Клево. И кликуху придумывать не надо. Мужик, как говорится, он и в Африке мужик.

Петер недоуменно посмотрел на навязчивого собеседника.

— Я не из Африки. Я из Чехословакии.

— Да понял я, не дурак, — кивнул Шура. — Про Африку — это поговорка. Как и про Пушкина.

— А Пушкин при чем? — не понял Петер.

— Да так, — стушевался Стрелин. — Ни при чем, в общем. Просто тоже… этот… герой народных поговорок. Типа, уроки кто делать за тебя будет? Пушкин?

— А-а… — проговорил Мужик. — Понял.

Хотя по глазам было видно — ни черта он не понял. Почему, скажите, Пушкин должен делать за меня уроки? Он же поэт. И умер давно. Ерунда какая-то.

Шура меж тем про Пушкина забыл. Как и про Африку с Чехословакией. Главное, теперь есть, с кем можно дружить. И не из пугливых. Это принципиально.

— Короче, так, — излагал он свои планы на ближайшее будущее. Негромко, чтоб посторонние не услышали. — На тихом часе незаметно линяем с территории. Я там такие пещеры нашел, закачаешься! Надо только фонарик где-то свистнуть и веревку, чтоб не заблудиться и без проблем обратно выбраться. Там, блин, настоящий лабиринт. Сталактиты всякие, сталагмиты. Ну, эти, сосульки такие здоровые. С полу и с потолка. Слыхал?

— Слышал, — кивнул Петер.

— А не знаешь, те, что сверху, как называются?

— Нет.

— Плевать! Сейчас это не важно, — отмахнулся Стрелин. — Дома в книжках прочитаем. Главное, сперва самим увидеть. Ну что, идем? Или ссыкуешь?

Петеру, конечно, побаивался. Но не настолько, чтобы отказаться от приключения. Наоборот, ему было жутко интересно… Вот только идти с этим битюгом никуда не хотелось. Какой-то он отмороженный. Неприятный. Но показаться трусом? Это уж вообще никуда не годилось. Внутренняя борьба закончилась со счетом один-ноль. В пользу неизведанных пещер.