Император Сухоруков

Факелы вдоль стены вдруг резко затрепетали от сквозняка, тени начали прыгать по штукатурке – складываясь в разное. На миг я увидел оскаленную морду змея, и на грани слышимости мне показалось… Показалось что-то такое злое, циничное и похабное, что я даже не стал прислушиваться. Общий смысл я уловил четко: про ноющих девочек и императоров, рожденных холуями. «Пойди, поблагодари ее убийц и сам повесься!» – это было самое четкое.

Кровь опять прилила к лицу. Я решительно поднялся на второй этаж, шагнул за знакомую занавесь – и наткнулся на обоих своих дядь!

Куакали и Мохечеката? Здесь? Вместе?!

– Здрассьте, – невольно вырвалось у меня.

Наверное, в сердце должна была закипеть ярость. Ведь Хозяин с Толстяком – первые подозреваемые. Но мне почему-то захотелось тихо встать у стеночки и не отсвечивать. Что было невозможно, потому что это была моя комната, и дядья пришли ко мне.

– Приветствую тебя, владыка, – дежурно бросил Куакали. – Мы пришли к тебе по очень важному делу.

Я не знал, куда себя деть. Сесть на постель? На пол? Но гости стояли – не при них же садиться? А с другой стороны, почему нет? Но я не мог решиться. Сзади, в проходе, мне в спину дышали мои помощники. Ннака – спокойно, а вот Хвост, уже участвовавший в стычке с Хозяином, раздувал пары. С таким за спиной можно вести себя и понаглее! Да только время наглости прошло. Я вспомнил храм, вспомнил принятые там решения. Они должны думать, что запугали меня. Делать это было нетрудно – я и так пребывал в робости. Более чем. Но мой телохранитель мне тут точно не нужен.

– Черный Хвост, – обратился я к своему верному помощнику. – Ты уже можешь вернуться на гору к проданным людям. Если нужно взять с собой какие-то припасы – спустись на кухню и возьми. Добывайте агаву – она нам очень нужна.

Хвост удивился, вздел брови. Но мое лицо оставалось недвижным камнем, так что парень поклонился и ушел. Надеюсь, Куакали оценил мой жест правильно – как запуганного и смирившегося Недоноска.

А вот Ннаку я отпускать не хотел. Я уже научился ценить его мозги, а потому решил дать ему возможность поработать ушами.

– Ннака! Постель моя стала грубой и неудобной. Собери пока это тряпье, потом отнесешь и принесешь мне новую на замену. Знаешь, куда идти?

– Знаю, володыко!

Знает он! Живет тут меньше месяца, а всё знает. Даже я не в курсе, если честно, кто в этом дворце «кометой» подрабатывает.

Махнул горцу, и тот прошел в спальню. С полным пониманием своей истинной задачи стал собирать постель крайне медленно. Что ж, решение хорошее. И мне не придется спать в постели, где погибла Соловушка, и никому не надо садиться – не на что.

– Слушаю тебя, Куакали! – максимально вежливо обратился я к «любимому дядюшке».

– Я приходил к тебе с твоей матерью, дабы напомнить о женитьбе на дочери Иттануаки из Излучного. Ты говорил, что дашь ответ попозже. Но все эти дни упорно молчал. Теперь-то, – Хозяин старательно выделил это слово, намекая на то, что случилось «теперь». – Теперь-то ты готов дать ответ?

«Он даже почти не скрывает, – ужаснулся я. – Почти прямо намекает на смерть Соловушки. И на то, что будет, если я скажу «нет».

Мне совсем не нужно было изображать страх. У этих людей есть всё, а у меня – лишь два обалдуя… Причем, умирать за меня станет только один – в этом я был уверен. Некрасивый оцколи искренне помогает мне, но героическая смерть точно не входит в его планы.

А еще я исподтишка посматривал на Мохечекату, который за это время не проронил ни слова. Я не понимал, почему они здесь вместе? Уже объединились против меня? Или Толстяк здесь как официальное лицо, не более? Жирный казначей был абсолютно беспристрастен и совершенно не давал мне подсказок.

«Если они как-то спелись, то я покойник», – пришло мне в голову.

– Владыко, ты не понял моего вопроса? – с фальшивой вежливостью поинтересовался Куакали.

– Я всё прекрасно понял. Но… Но… – я не знал, что «но».

Проклятье! В храме абстрактные планы казались такими стройными, а их воплощение – неизбежным. Но вот первое же столкновение с реальностью – и я просто приперт к стенке!

– Владыка, медлить более нельзя. Иттануака обещал приехать через две луны. Осталось десять дней. Всем нужно знать ответ.

На последней фразе Толстяк все-таки непроизвольно дернулся. Совсем чуть-чуть, почти незаметно – но в мою душу закралась надежда, что член владычного Дома тоже хочет знать ответ. И не факт, что он желает услышать «да».

«Если я сейчас скажу «нет»? – метались мысли в моей голове. – Что будет? Ну, не придушит же меня Куакали прямо здесь? Или придушит? А что сделает Толстяк? Поддержит? Или подсыплет в еду отраву чуть позже?».

Отказать Куакали означало одно – война. Прямо здесь и сейчас. Война, для которой у меня не было никакого оружия.

– Да, дядюшка, – выдавил я из себя, опустив глаза. – Я согласен жениться на дочери Иттануаки.

Я просто не мог отказаться. У меня язык не поворачивался. Дядья повернулись спиной и, не прощаясь, ушли. А я смотрел им вслед и очень сильно сомневался, что это был мой хитрый план. Возможно, меня просто поимели.

– Что теперь?