Император Николай II. Человек и монарх

С вступлением на престол Императора Николая II в земских кругах зародилась надежда, что молодой Государь под влиянием Бунге отправит в отставку Победоносцева и возродит линию Лорис-Меликова, прерванную царствованием Императора Александра III. Бывший управляющий Крестьянским банком Е. Э. Картавцов свидетельствовал: «В земской России с трепетом и надеждой следили за Николаем Христиановичем. Там помнили, что он был деятелем освобождения крестьян, что при нём были сняты подушные, там помнили это и надеялись, что он и в третий раз выдвинется в этом же направлении, в этой же области»{699}.

В земских кругах появились серьёзные надежды, что их представителей могут допустить к участию в законодательной деятельности. Стали высказываться убеждения, что новый Царь «продолжит курс своего деда». В адресах ряда земств, поступивших на имя Николая II в первые два месяца его царствования, содержались призывы считаться с мнением общественности и даже требования о соблюдении законности и личных свобод. Особенно ярко эти настроения прозвучали в адресе наиболее либерального Тверского земства, который был воспринят Верховной властью как конституционное требование{700}. «Мы горячо веруем, – говорилось в Тверском адресе, – что право отдельных лиц и права общественных учреждений будут неизбежно охраняемы. Мы ждём, Государь, возможности и права для общественных учреждений выражать своё мнение по вопросам, их касающимся, дабы до высоты Престола могло достигать выражение потребностей и мыслей не только администрации, но и всего народа русского»{701}. Тон этого Адреса Николаю II не понравился, и на докладе министра внутренних дел он написал: «Я чрезвычайно удивлён и недоволен этой неуместной выходкой 35-ти гласных Тверского губернского земского собрания».

К. П. Победоносцев, хорошо помнивший 1 марта 1881 г., направил Государю несколько писем, в которых предупреждал его об опасности новой смуты. В середине января 1895 г. он писал Николаю II: «Самодержавная власть Государя не только необходима России, она есть залог не только внутреннего спокойствия, но она есть существенное условие национального единства и политического могущества нашего государства»{702}. Любая попытка ввести в России западный парламентаризм закончится для неё катастрофой, подытоживал Победоносцев{703}. Император Николай II полностью разделял эти взгляды. На записке Победоносцева он написал: «Отлично».

Между тем напор земцев всё увеличивался и поставил Николая II «в необходимость публично исповедовать свое политическое мировоззрение. Если бы Он ответил общими, неопределенными приветственными словами на пожелание о привлечении выборных земских людей к обсуждению государственных дел, это было бы тотчас истолковано как согласие. После этого, либо пришлось бы приступить к политическим преобразованиям, которых Государь не желал, либо общество, с известным основанием, сочло бы себя обманутым»{704}.