Император Николай II. Человек и монарх

Между тем поиски «автора» царской речи в обществе не прекращались. Не прекращаются они и сегодня, но уже в научной среде{712}. Назывались и называются имена обер-прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева, министра Императорского Двора графа И. И. Воронцова-Дашкова, министра внутренних дел П. Н. Дурново, Великого Князя Сергея Александровича. Эти люди стали первыми «антигероями» в длинном списке «тёмных сил», которыми общество и революционеры будут объяснять поступки Николая II на протяжении всего его царствования. На самом деле Николай II выслушивал советы многих, но никогда не находился ни под чьим влиянием. Н. А. Павлов отмечал, что «все попытки влияния на Государя были безуспешны»{713}. В то время, когда всё общество было уверено о безраздельном влиянии Победоносцева на Царя, сам Царь был недоволен слишком активным вмешательством обер-прокурора в дела не его компетенции. В декабре 1896 г. Государь саркастически сказал, что Победоносцев «нарекомендовал ему много министров, а теперь начал рекомендовать корпусных командиров»{714}. К началу XX в. Николай II мягко, но уверенно отстранил К. П. Победоносцева от влияния на государственные дела. Много говорили о «влиянии» на Государя князя В. П. Мещерского. Однако, по меткому выражению Е. В. Тарле, «Мещерский, как и всякий без единого исключения человек, которому приписывалось “влияние” на Императора Николая II, “влиял” на него лишь вплоть до той минуты, пока говорил и делал то, чего желал Николай»{715}.

Речь Государя 17 января была воспринята негативно земско-либеральным лагерем. Оттуда в адрес Императора Николая II стали поступать открытые угрозы. 19 января 1895 г., спустя два дня после царского обращения, бывший легальный марксист, свернувший в сторону либерализма, П. Б. Струве написал анонимное «Открытое письмо Николаю II», которое заканчивалось словами: «Вы первый начали борьбу, и борьба не заставит себя долго ждать»{716}. Но гораздо более тревожным признаком стало скрытое недовольство речью Государя со стороны некоторых представителей высшей российской элиты. К. П. Победоносцев 2 февраля 1895 г. писал Великому Князю Сергею Александровичу: «После речи Государя продолжается волнение с болтовнёй всякого рода. ‹…› Повсюду в молодёжи и интеллигенции идут толки с каким-то раздражением против молодого Государя. ‹…› Зато на простых людей и на деревни слово Государя произвело благотворное впечатление. Многие депутаты, едучи сюда, ожидали Бог знает чего, и, услышав, вздохнули свободно. Но как печально, что в верхних кругах происходит нелепое раздражение. Хотя бы спросили себя эти люди, чего же хотят они? Но все они как стадо, и многие повторяют только чужие слова и воспринимают чужое, напускное впечатление. Я уверен, к несчастью, что большинство членов Государственного Совета относится критически к поступку Государя и, увы, некоторые министры тоже!»{717}

По существу, настроения многих влиятельных и знатных сановников Империи совпадало с настроениями либеральной общественности. Эти сановники, так же как и либералы, хотели ограничения Самодержавия.