Император Николай II. Человек и монарх

Вступив на престол, Николай II прекратил государственное финансирование журнала «Гражданин» князя В. П. Мещерского, который считался крайне правым изданием, а одно время даже негласным рупором самого Александра III. Вместо «Гражданина» Николай II стал финансировать газету «Санкт-Петербургские ведомости», до этого влачившую жалкое существование. Благодаря Николаю II газета была отдана в аренду камер-юнкеру князю Э. Э. Ухтомскому, которого Император знал с ранней юности. И. И. Колышко в своих воспоминаниях писал: «Было время, когда гранки набора “Петербургских ведомостей” отсылались на просмотр в Царское Село. Царь стал как бы редактором газеты. А в состав своей редакции Ухтомский пригласил столпов радикализма (во главе с Ашешовым){684}. Была, таким образом, налажена оригинальная связь между Самодержавием и революцией. Под двуглавым орлом печатались статьи, которые не решались печатать левые газеты»{685}. Насчёт союза Самодержавия и революции Колышко, конечно, мягко говоря, преувеличивал. Замысел Николая II заключался совсем не в том, чтобы помогать революционерам. Вольный стиль газеты должен был прикрыть главное её направление, формируемое Ухтомским под негласным контролем Государя. С приходом в газету князя в ней появилась тема Востока и родства России с Азией, которое может быть объединено только Самодержавной властью. «Без него, – писал Ухтомский, – Азия неспособна искренне полюбить Россию и безболезненно отождествиться с нею»{686}. Так, исподволь общество подготавливалось к реализации Большой Азиатской программы Императора Николая II. Помимо этого, газета стала рупором выдающейся консервативной мысли, которая, в отличие от К. П. Победоносцева, предлагала не просто постоянную «заморозку» внутриполитической жизни страны, но создание мощной консервативной силы – помощницы Самодержавия. От лица редакции «Санкт-Петербургских ведомостей» князь Ухтомский писал «о всемирно-историческом призвании России явить человечеству христианского государства, в котором преподанные Христом заветы Правды и Любви были бы не только внешне признаны, но и осуществимы»{687}. Сохранение государственных и церковных традиций, по мнению Ухтомского, обеспечивает России ее положение как великой державы, стоящей в одном ряду с европейскими государствами, а «изменившая этим основам Россия – не более как названная, запоздалая и ‹…› ненужная гостья в семье европейских народов»{688}. Для него распространение и развитие духовно-нравственного просвещения в России и связанных с ним вопросов о Церкви, духовенстве, народном образовании имело большее значение, чем политические, экономические и административные вопросы. На русском Самодержавии лежит «святая и великая» обязанность, «распространяя в обществе, и в особенности в народе, истинное просвещение, ревниво оберегать их от обучения развращающего и от одностороннего знания, не уравновешенного верою и нравственностью». Восприятие западных ценностей привело к тому, что в российском обществе перестали понимать истинный смысл таких слов, как Церковь, Престол, благое просвещение, добрые обычаи, добрые нравы, «отвыкли от разумно-сознательного их произнесения, низвели их значение до формул устаревших прописей, условного языка официальных бумаг». Глядя из сегодняшнего дня, невозможно не признать за идеями «Санкт-Петербургских ведомостей» настоящего духовно-государственнического манифеста, актуального и в наши дни. По существу, вышеуказанные мысли являлись не только мыслями князя Ухтомского, но и взглядами Императора Николая II. На отношении общества к газете Ухтомского Государь проверял, насколько оно готово их воспринять. Оказалось – совершенно не готово. Позиция «Санкт-Петербургских ведомостей» вызвала открытое противодействие как среди высшего сановничества, так и крайне консервативных кругов. Редакция обвинялась ими в «расшатывании государственных основ», «разжигании политических страстей и пламени», «предательстве и измене»{689}. Главное управление по делам печати отмечало: «Вслед за переходом в 1896 году газеты “Санкт-Петербургские ведомости” в арендное содержание князю Э. Э. Ухтомскому, издание это, принадлежащее Министерству народного просвещения и получающее значительную субсидию в виде платы за казенные объявления, усвоило себе совершенно нежелательное с правительственной точки зрения направление. В общем и целом, направление “Санкт-Петербургских ведомостей” может быть охарактеризовано как оппозиционное существующему Правительственному режиму»{690}. Резкое неприятие вызывала газета и у К. П. Победоносцева. В этих условиях эксперимент с «Санкт-Петербургскими ведомостями» не получил дальнейшего развития, тем более что сам Э. Э. Ухтомский всё больше увлекался восточными духовными практиками, теряя в глазах Императора прежнее доверие.