Император из провинции 2

— А вы представляйте, что это родной полицейский проблесковый маячок. Сразу спокойнее станет, — нервно пошутил я, а затем спросил: — А мы тут никакой хренью заразиться не можем?

Козлов скривил лицо, давая понять, что ответ на этот вопрос ему неизвестен. Пришлось идти на свой страх и риск. И страха становилось всё больше. Он с каждый шагом всё сильнее пронзал моё существо. Казалось, что лёгкий ветерок шелестел нам «уход-и-и-и-и-те, мусо-о-о-ора». Несмотря на забавность послышавшегося, по моей коже побежали мурашки, спина покрылась инеем, а насквозь вымокшая одежда неприятно стянула тело, почему-то напомнив погребальный саван.

Я испуганно покосился на полицейского, пытаясь унять дрожь в ногах. Тот упрямо шёл вперёд, склонив покрытую каплями дождя голову, и от усилия даже губу закусил. Я видел, что ему так же страшно, как и мне, и понимал, что дальше нас двигает только железная воля и желание увидеть сияние. Но вот чего я не осознавал, так это — что же тут такого вокруг ужасного? Мы ведь были и в местах, похуже этой больницы. Что вызывает в нас такой страх? Хм, а что если…

Тут я прочистил горло и прохрипел, преодолевая три ступени, ведущие к арочному входу, возле которого валялись ржавые дверные петли:

— Кажись, кто-то или что-то не хочет, чтобы мы заходили в больницу.

— Ага. Я тоже так считаю, — шёпотом откликнулся дядя Коля, до хруста сжимая кулаки с побелевшей на костяшках кожей. — Гребанная магия.

— Меня сейчас стошнит от страха, но это не мой страх, — поделился я, вступая в пределы расписанного граффити помещения с двумя лестницами, которые не внушали доверия. Доски прогнили и сочились влагой, а перила отсутствовали. По пятнистому потолку змеились трещины, из которых капала вода. Штукатурка на стенах вспучилась, словно уродливые наросты. Кое-где рос мох, трава и даже деревца. Они цеплялись корнями за тонкий слой земли, который за десятки лет принёс сюда ветер. А ещё кругом во множестве лежал бытовой мусор: фантики от шоколадок, битые бутылки, шприцы, использованные презервативы и прочий хлам.

Я тихонько проронил, мелко дрожа:

— Немного успокаивает то, что здесь часто бывали подростки или молодые люди, желающие пощекотать нервы. И если больница пережила их нашествие, то, наверное, прямо сейчас не рухнет, да и всякие возбудители болезней здесь вряд ли остались. Значит, стоит опасаться только таинственного сияния. Правда, его стоит опасаться очень сильно.

— Ага, — поддакнул полицейский, судорожно сглотнув и вынув из кармана пистолет.

Я покосился на него и вытащил меч из промокшего одеяла, бросив последнее на игрушечную пластиковую куклу с вырванными глазами и выжженной пентаграммой на лбу. Кажись, тут побывало множество крайне странных личностей. А всё потому что такое колоритное место находится вблизи от города. И стоит заметить, что если бы тут и раньше царил такой страх, который сейчас прессует нас, то количество туристов сократилось бы до нуля. А значит, что на наш дуэт действительно кто-то целенаправленно воздействует, стараясь выгнать отсюда. Меня такие мысли отчасти успокоили, но в то же время подвели к тому, что мы в который уже раз столкнёмся с чертовщиной. Если, конечно, не струсим и сумеем добраться до сияния. И главное — мы туда доберёмся, только если не встретим таких препятствий, с которыми придётся сражаться. Меня что-то совсем не тянуло на подвиги, когда от страха аж под ложечкой сосёт.

Ну а судя по пистолету, дрожащему в ладони полицейского, — у сержанта дела тоже так себе. Да ещё и больница постоянно издавала какие-то неуютные звуки: скрипели стены, шумели срывающиеся с потолка капли, в окнах подвывал ветер. Всё же мы сумели частично взять себя в руки и двинуться по одной из лестниц.

Я осторожно крался по скрипучим ступеням, переступая мусор, горки штукатурки, кирпичи и щепки. Каждый шаг заставлял моё сердце испуганно замирать. А вдруг трухлявые доски проломятся, и я рухну прямо на стёкла, блестевшие возле окон? Но благо, что всё обошлось и мы без происшествий поднялись на второй этаж, где обнаружили такую же разруху, к которой прибавились перевёрнутые кроватные каркасы, покрытые бурой ржой, какие-то трубы, обломки мебели… Мне на ум пришла логичная догадка, что здесь располагались палаты больных. Наверное, так и есть.

Ещё стоит добавить, что все палаты имели по два оконных проёма и выход в длинный прямой коридор, который тянулся вдоль внешней стены к разрушенной части здания. Кажись, что в ней-то и была следующая лестница, ведущая на третий этаж. Ведь та, по которой мы поднялись сюда, закончилась, приведя нас лишь на второй.

Я высказал свои мысли вслух, после чего вопросительно посмотрел на Козлова. Тот сумрачно глянул на меня, сильно хмуря лоб, а затем прошептал, едва шевеля губами:

— Придётся идти туда и как-то лезть наверх.

— Что-то вообще не хочется, — просипел я, глядя на коридор, залитый косым лунным светом.

— Ты можешь остаться.

— Нет уж, — проронил я и двинулся вперёд, тщательно смотря куда ступаю. Мне уже довелось пару раз покарябать подошву босой ноги. И теперь в тех местах неприятно жгло кожу.