Император из провинции 2

Я заколебался. А вдруг полицейский сейчас ударил клинком по порталу, а тот испепелит его?

— Меч! — меж тем громче повторил сержант, добавив стали в голос.

— Дядь Коль, может не надо так рисковать? — попытался я образумить его, потирая свободной рукой горящую огнём грудную клетку.

— Эта штука опасна, — упрямо сказал тот, ткнув пистолетом в портал и на пару секунд закашлялся.

— Зато она реальное доказательство того, что в городе творится чертовщина, — логично заметил я, чем заставил полицейского задумчиво нахмурить лоб.

И возможно, он бы поменял своё решение, но тут события приняли неожиданный поворот… В палате был ещё один дверной проём, помимо того, возле которого я стоял. И вот в нём появились две совершенно одинаковые фигуры, которые заставили меня замычать от страха. Они были в глухих чёрных балахонах с глубокими капюшонами, из-под которых виднелись вытянутые женские физиономии, словно бы покрытые белой пудрой. И ещё кожа на лицах обеих фигур имела множество мелких звездообразных шрамов, будто бы обе пришелицы когда-то упали на доски с гвоздями, а потом и брови начисто опалили, так как последних совсем не было.

Ну а что меня больше всего впечатлило, так это их глаза. Они были окружены иссиня-чёрными овалами, в центре которых блестели янтарные глаза с красными точками зрачков. Взгляд обеих женщин пугал до усрачки и я лишь автоматически отметил, что они имели правильные черты лица, так как всё моё внимание занимали их глаза. Даже срезанные до кости носы мало ошарашили мою тонкую натуру, да и серый тонкогубый рот не озаботил меня так сильно, как высокие скулы, едва ли не протыкающие кожу и глаза!

А вот обернувшийся Козлов даже их глазам уделил куда меньше внимания, чем я. Он лишь увидел женщин и сразу же прибегнул к тем словам, которые произносил ранее — «сначала бей, а потом спрашивай». В его руке дрогнул пистолет, выхаркнув пулю и издав грохот выстрела. А спустя миг свинцовая смерть попала в солнечное сплетение той женщины, которая стояла слева, но она даже не покачнулась. Я чётко видел, как в балахоне образовалась маленькая дырочка, но пришлая всё так же стояла в дверном проёме, рядом со своей близняшкой.

Тогда полицейский, видя результат стрельбы, что-то прорычал, схватившись одной рукой за крест, висящий на шее, а следом сделал ещё несколько выстрелов. И все они не возымели на женщин никакого действия, лишь прибавили дыр в балахонах. Но сержант не успокаивался. Он стрелял до тех пор, пока в «макаре» не закончились патроны, после чего оружие потеряло свою силу. И вот в этот момент женщины синхронно исчезли, а спустя миг оказались уже возле каждого из нас, возложив руки на наши лбы.

Я не почувствовал ни тепла, ни холода, словно ко мне прикоснулась какая-то мертвенно-бледная коряга с чёрными ногтями. А вот эффект от такого фокуса был — меня мигом пробрал резкий приступ страха. Да такой сильный, что даже меч выпал из дрожащей руки, а колени подогнулись.

В тот же миг изо рта моей мучительницы потекли бесцветные слова:

— Отдай мне свою силу… отдай мне свою силу…

Я бессвязно замычал, параллельно услышав рядом дикий визг, который сложно было отнести к тем звукам, которые может воспроизвести человеческое горло, но между тем визжал трясущийся Козлов. Его била крупная дрожь, заставлявшая колыхаться дряблое тело. Глаза сержанта закатились, а пистолет со стуком упал на пол.

Благо, что вид полицейского вдохнул в меня злость: истинную, незамутнённую. И я почувствовал, как внутри меня взорвался давно спавший вулкан, густо замешенный на тлеющей ненависти к обидчикам отца. И к этой ненависти прибавился гнев на чёрта, угрожавшего мне, и на Билгара, совершившего предательство. И ещё во мне вспыхнул страх за жизнь Веры. Всё это вкупе позволило мне на пару мгновений победить разрывающий разум ужас, скосить взор, встретиться взглядом с потусторонними глазами сволочи в балахоне и отчётливо прохрипеть то, что первым пришло в терзаемую страхом голову:

— Ты го… горишь, сука…

Та замедленно моргнула, а затем отняла руку от моей головы и завизжала, вторя Козлову. Меня тут же накрыла волна такого страха, что я заорал во всю силу своих лёгких и едва не обмочил штаны, но благо, что приступ длился всего пару секунд, за которые мне не суждено было умереть от разрыва сердца. Я всего лишь бессильно упал на четвереньки, блюя всем тем, что ещё оставалось в моём желудке, а потом сумел поднять тяжеленную голову и увидел, как женщина принялась истошно выть, сдирая с себя балахон.

Её товарка мигом отпустила обмякшего Козлова. И тот упал спиной на подоконник. А пришлая метнулась ко мне, выставив перед собой руку. Я видел её приближение и понимал, чем закончится дело. Второй раз мне уже не уйти из-под такого контроля. Поэтому я, превозмогая дикую слабость, обхватил дрожащими пальцами рукоять меча и умудрился поднять клинок, который весил, как все грехи нашего правительства.