Император-гоблин

– Когда? – воскликнул Ксевет. Он, конечно, не рассердился – он был просто удивлен.

«Я не сделал ничего дурного», – твердо сказал себе Майя.

– После недавнего вечера с танцами у Нуревиса Чавара. Мы… э-э… мы собирались поговорить с вами об этом.

Но Ксевета было не так просто отвлечь.

– Каким образом часовщику удалось получить приглашение в дом осмера Чавара?

– Он не был приглашен. Его невестка – сестра мин Вечин и ученица в Гильдии Часовщиков.

– И мин Вечин провела их на вечер?

– Нет, – пробормотал Майя, снова чувствуя себя виноватым, несмотря на уверенность в собственной правоте. – Мы ушли с вечера и встретились с ними. В общественной приемной – ведь в этом нет ничего неприличного?

Ксевет, возможно, даже не слышал последней фразы. Он смотрел на Майю с ужасом.

– Вы ушли с вечера и встретились с ними? Вы сошли с ума?

Майя инстинктивно попятился, а Ксевет начал многословно извиняться и рухнул ничком прямо на грязную тропинку. Майя не успел его остановить.

– Прошу вас, встаньте, – попросил секретаря Майя. – Пожалуйста. Мы нисколько не обижены.

Ксевет наконец поднялся. Его лицо было красным от смущения и унижения.

– Ваша светлость слишком добры к нам. Повышать на вас голос недопустимо. Вы имеете полное право прогнать нас.

– Теперь вы говорите как сумасшедший. Мы не собираемся вас прогонять. Нам очень жаль, если мы вас расстроили, но мы считали, что поступаем правильно.

– Ваша светлость… – Ксевет замолчал и глубоко вздохнул. – Ваша светлость, мы не ставим под сомнение ни ваши нравственные принципы, ни ваше стремление заботиться о благе народа, но существуют веские причины, по которым подданные не могут без одобрения советников получить аудиенцию у императора. Возможно, вы сочтете, что эти причины не имеют значения, но нарушение правил не принесет никому ничего хорошего.

– Мы это знаем, – ответил Майя и упрямо продолжил: – Они не могли просить об официальной аудиенции, потому что Кораджас отказался их выслушать. Но откуда мы могли взять необходимую информацию, чтобы решить, прав Кораджас или нет?

Ксевет не стал уверять императора в мудрости и непогрешимости Кораджаса.

– Ваша светлость, для этого существуют секретари.

– Допустим, но нам не нравится зависеть от мнения других в том, какую информацию нам следует или не следует предоставлять. – Он поднял руку, предупреждая возражения Ксевета. – Да, мы знаем, что это необходимо, иначе государственная машина Этувераза забуксует. Но этот мост… эта идея так важна, так нова, вокруг нее столько споров… Отказавшись от возможности выслушать часовщиков, мы сочли бы себя нерадивым правителем.

Ксевета эти слова не убедили.

– Вы должны пообещать нам, что больше не будете так поступать.

– Мы не можем ничего обещать.

– По крайней мере… пожалуйста, ваша светлость, пообещайте, что сначала посоветуетесь с нами. Позвольте нам делать свою работу.

Взглянув на проблему с точки зрения Ксевета, Майя решил, что секретарь прав.

– Хорошо, – сказал он. – Мы обещаем.

– Мы вам очень благодарны, – сказал Ксевет. – Ваша светлость, через десять минут вам предстоит разрешить спор.

Он поклонился и направился в Алкетмерет. Майя медленно пошел за ним, пытаясь вернуться к образу Эдрехасивара VII.

Процесс разрешения конфликта оказался необыкновенно долгим и путаным. Речь шла об арендной плате, о правах на использование водных и земельных угодий. Враждующими сторонами являлись город Нелоджо, мелкий аристократический клан Дорашада, имение которого граничило с землями города, а также принц Ту-Кетора. Именно из-за последнего вопрос пришлось решать лично императору. Представители всех трех сторон демонстрировали подробные карты и рассказывали бесконечные запутанные истории. Майя заметил, что по многим вопросам представители двух сторон были согласны, но ни разу не было такого, чтобы к согласию пришли все три стороны. А если двое были согласны с отдельными пунктами, то относительно других имели совершенно разные мнения. Хуже всего было то, что этот, в принципе, довольно мелкий конфликт назревал давно и стал поводом для серьезных распрей. Свидетель, выступавший от имени городского совета Нелоджо, и представитель семьи Дорашада не смотрели друг другу в глаза и говорили с таким видом, как будто противника вовсе не было в зале. Представитель Ту-Кетора, казалось, считал, что вся эта тяжба является оскорблением для принца. Всякий раз, когда наступала его очередь говорить, он приводил в ярость всех, включая императора. К тому моменту, когда все высказались, а секретари подвели итоги, у Майи разболелась голова. Больше всего на свете ему хотелось сказать им всем, чтобы они прекратили понапрасну тратить его время, свое время, время бесчисленных секретарей и судей и уладили свою проклятую мелкую ссору как взрослые разумные существа.