Император-гоблин

Граф Баджевель, мужчина с длинным лицом и длинным носом, имел несчастливое сходство с овцой. Майя слышал, как придворные произносили его имя, растягивая первый слог и имитируя блеяние: «Ба-а-а-джевель». Это было гадко, но, увы, врезалось в память. Майя невольно вспомнил издевки придворных, едва граф Баджевель открыл рот, чтобы начать жаловаться. Его высокий, слегка дрожащий голос действительно напоминал блеяние овцы. Осмин Баджевин стояла позади отца, смотрела в пол и не встречалась взглядом с императором. Майя видел, что она нервничает. Один раз она стиснула руки, но опомнилась и заставила себя стоять неподвижно.

Как и говорил Ксевет, граф Баджевель считал, что ему нанесли смертельную обиду. Майя решил просто выслушать все, что хотел сказать ему аристократ, не вступая с ним в спор и не перебивая его. Суть его жалобы – хотя он и не говорил этого прямо – состояла в том, что Кирис Драджар имел наглость умереть прежде, чем состоялась брачная церемония. Поскольку император не реагировал на самые дерзкие намеки, Баджевель, наконец, умолк, хотя его поза и положение ушей говорили о непреклонной решимости добиться своего. Майя молчал до тех пор, пока ему не перестали слышаться отголоски блеяния под сводами Унтэйлейана, потом заговорил:

– Осмин Баджевин, подойдите, пожалуйста.

Баджевель и его дочь встревожились, а Майя заметил, как сильно девушка похожа на отца. Он подумал: интересно, дразнят ли молодые придворные осмин Баджевин теперь, когда она перестала быть невестой эрцгерцога? Она поднялась к трону, и Майя негромко сказал:

– Примите наши соболезнования.

– Благодарим вас, ваша светлость, – едва слышно ответила она.

– Осмин Баджевин, – продолжал Майя. – Скажите, чего хотелось бы вам?

Она не ожидала такого вопроса, и на ее лице отразилось неподдельное страдание. Майя поморщился. Да, он допустил ошибку. Его вопрос прозвучал почти оскорбительно.

– Позвольте нам выразиться иначе. Мы понимаем, что вы находитесь в очень сложном положении, из которого нелегко найти выход. Но нам нужно знать, чего вы хотели бы в своей дальнейшей жизни.

Он сделал только хуже. Она ответила, по-прежнему шепотом:

– Мы хотели бы, чтобы наш жених остался в живых.

В следующее мгновение она распахнула глаза от ужаса, прижала уши к голове и упала на колени, бормоча извинения, пока ее отец блеял что-то у подножия трона.

– Пожалуйста, не нужно, осмин Баджевин, вы ни в чем не провинились перед нами, – воскликнул Майя. – Пожалуйста, встаньте.

Когда молодая женщина, дрожа всем телом, поднялась на ноги, он сказал:

– Вы понимаете, что самым простым решением для вас является монастырь, но мы не намерены принуждать вас, если вы не желаете становиться монахиней.

Все-таки неуверенное выражение лица придавало ей необыкновенное сходство с овцой.

– Мы говорим совершенно искренне, – твердо сказал Майя.

Молчание казалось ему невыносимым. Наконец, она ответила:

– Принцесса Шеве’ан предложила нам место фрейлины.

– Вот как? – пробормотал Майя. Эти ничего не значащие слова позволили ему выиграть время и собраться с мыслями. Он был уверен, что понимает истинные мотивы Шеве’ан, и что предложение было сделано вовсе не из желания бескорыстно помочь несчастной девушке. Стэно станет послушной компаньонкой, не имеющей собственной воли, именно такой, какая нужна Шеве’ан. Поэтому Майя не считал, что это хорошая идея, и боялся, что обеим женщинам это принесет лишь неприятности. Но он чувствовал, что не имеет права вмешиваться. Вероятно, он стал первым императором за сотни лет, который предоставил членам своей семьи поступать по собственному желанию.

– И вы этого хотите?

– О да, – ответила осмин Баджевин, намеренно не глядя на отца. Но ее уши беспокойно подрагивали.

– В таком случае мы не возражаем, – сказал Майя.

Это было не совсем правдой, но, в конце концов, выход, предложенный Стэно, был лучше монастыря. Кроме того, он все-таки надеялся, что общество Стэно поможет Шеве’ан забыть надуманные обиды.

– Благодарим вас, ваша светлость, – сказала осмин Баджевин, кланяясь. Ее губы изогнулись в подобии улыбки.

Майя кивком разрешил ей уйти и, повысив голос, сказал:

– Ваша дочь получает средства к существованию, граф Баджевель. Нет необходимости беспокоиться о ее судьбе.

«И беспокоить нас», – хотелось ему добавить, но он сдержался. При дворе было модно демонстрировать остроумие за счет других, но Майя прекрасно понимал, что императору не пристало слепо следовать моде, как бы сильно ни раздражал его Баджевель.

Он боялся, что Баджевель начнет предъявлять новые претензии, но осмин Баджевин не остановилась у подножия трона; она зашагала к выходу так быстро, как позволяли приличия. Баджевель на мгновение растерялся, переводя взгляд с Майи на дочь. Майя смотрел в пространство, словно Баджевель уже ушел. Граф еще несколько секунд стоял перед троном, потом его странно передернуло от досады, он поклонился, бормоча императорский титул, и поспешил вслед за дочерью.