Император

В-третьих, он автоматически и, скорее всего, уже навсегда, останавливает свою экспансию в Северной Италии, потому что война на два фронта, одновременно против могущественных северо-итальянских городов и военного гегемона Европы, Фридриха, явно не вариант для него. Соответственно, ставится крест и на всей его внешней политике, причём как в качестве императора, так и в качестве эрцгерцога Австрии, а все её немногочисленные результаты – перечёркиваются на корню. Разумеется, подобное поражение в Италии также означает потерю всяческих союзников на её территории.

В-четвёртых, мирное решение религиозного вопроса в Империи становится невозможным, а борьба между протестантами и католиками – принципиальной, потому что теперь это не просто борьба Германии с изрядно надоевшим всем духовенством, а борьба немецких феодалов, стремящихся ко всё большей независимости от императора, и имперской власти, стремящейся к централизации империи.

В-пятых, Фридрих, как «верный и надёжный защитник протестантов», очевидно, автоматически приобретает значительную поддержку среди князей империи, как их главный союзник в противостоянии с императором. Вкупе с тем фактом, что Фридрих может в одностороннем порядке аннулировать нарушенный австрийцами договор, снимая с себя обязательства по отказу от претензий на имперскую корону. Разумеется, в этой ситуации имперские князья, среди которых теперь преобладают протестанты, скорее всего, отдадут свой голос на следующих имперских выборах Фридриху, который до них, в отличие от уже старого императора, скорее всего, доживёт.

Ну и, наконец, Филипп II несёт значительные репутационные потери как клятвопреступник. Кроме того, если Филипп II вступит в войну на стороне Вацлава II, то, очевидно, Фридрих воспользуется нарушенным договором по назначению, поведав миру, а главное, Венгрии и её королю о существовании секретного пункта, чем, вероятно, вызовет разлад и недоверие в буквально только что образовавшемся союзе между Филиппом II и Вацлавом II.

Так что, как ни крути, этот «укол» со стороны Фридриха был скорее похож на избиение императорских телес моргенштернами. Впрочем, перспективы отказа от участия в этой войне также были далеко не безболезненными.

Во-первых, отказ от борьбы с еретиком на стороне католика означал бы разрыв отношений с папой римским, человеком, который не только коронует императоров, но и даёт им санкцию на правление. Более того – его за подобный финт ушами папа римский, скорее всего, отлучил бы от церкви.

Кроме того, это также означает автоматический переход в лагерь протестантов, что прямо вынуждает его примириться с немецкими князьями (если он не сделает этого, то окажется предателем для обеих сторон). То есть, также вынуждает его отказаться от политики централизации, которую он проводил на протяжении большей части своей жизни, которой посвятил свои лучшие годы и большую часть сил.

Ну и, разумеется, в подобной ситуации папа римский, явно огорчённый выбором императора, начнёт активно поддерживать претензии французского короля на владычество в Северной Италии, а сил у него воевать с могущественной Францией, также начавшей постепенную модернизацию армии, и свободными итальянскими городами одновременно, конечно же, также не хватит. Хотя, стоит признать, что в этом случае разрыв сил будет хотя бы не так катастрофичен.

То есть, даже в случае отказа от участия в войне между Вацлавом II и Фридрихом на внешней и внутренней политике Филиппа II ставится крест.

Ну и, наконец, император в этом случае также несёт репутационные потери, но не из-за нарушения клятвы между ним и Фридрихом, а из-за нарушения клятвы между ним и папой римским Клементом IV, которому он, как император, клятвенно обещал защищать христианскую веру в Империи.

Полагаю, у Филиппа II знатно припекло, когда он осознал, что Фридрих буквально натянул его как какую-то дешёвую проститутку. Это был конец. Впрочем, он всё же нашёл выход из этой ситуации.

В определённый момент император, к удивлению всех, исчез (невероятный подвиг, должен я вам сказать, учитывая то, что вокруг него постоянный ворох людей). Разумеется, его тут же принялись искать, но нашли только через пару часов – одна из служанок, случайно зайдя в старую каморку, обнаружила там свисающего на петле императора, а под ним – табуретку и вонючую кучу, в которой измазалась величественная мантия императора, спавшая с него после смерти (а жаль, дорогая ведь…).

Впрочем, не обманывайтесь этой гротескной картиной – Филипп II всё же сумел перехитрить Фридриха. Как-никак, если император умрёт, то ему не придётся делать выбор, верно?

Правда, он, видимо, запамятовал, что самоубийство не только тяжкий грех, за который он попадёт в ад, но и клеймо позора, которое аккуратненько ляжет на его семью. Хотя, стоит признаться, его жена, явно не бывшая дурой, оперативно обвинила в служанку в похищении и убийстве императорской особы, после чего моментально казнила её. Таким образом, факт суицида Филиппа II был сокрыт.