Император

Да-да, идёт самое начало Столетней войны (хотя, стоит признать, что сам конфликт между Англией и Францией смешон, учитывая колоссальную разницу в их силах), но ведь для неё нужны деньги, а у кого их брать, как не у богатых городов промышленно развитой Фландрии, верно? Полагаю, этой логикой воспользовался король Франции Филипп VI де Валуа. Казалось бы, опытный политик, а такое творит… ну, бывает.

Впрочем, конфликт во Фландрии – лишь прелюдия другого, более масштабного и глубокого конфликта, имеющего фундаментальный характер, связанный с природой феодализма и глобальными социально-экономическими процессами, имевшими место в Средневековой Европе.

Разумеется, их рассмотрение будет отложено до лучших времён, когда Идиот будет уверен в том, что читатели после осознания их полной неспособности как-либо повлиять на исторический процесс, вне зависимости от величины их фигуры, не захотят преждевременно окончить своё путешествие по этому жестокому миру.

Поэтому, чтобы отвлечься от пагубных вопросов и мыслей, мы затронем другой конфликт, также имеющий фундаментальные экономические и политические причины, но хотя бы близкий нам.

Этот конфликт – война между Вацлавом II, королём Польши, Чехии и Венгрии, и Фридрихом, королём Эйсена и герцогом Далмации. Разумеется, первый, даже сконцентрировав в своих руках ресурсы сразу трёх корон и имея в своих союзниках великое княжество Литовское, не был равен Фридриху.

Настоящее убожество, абсолютная бездарность что в военном, что в управленческом ремесле, проиграла Фридриху все битвы и, разумеется, войну. Войско Фридриха в трёх последующих друг за другом битвах фактически стёрло с лица земли объединённое войско Польши, Чехии, Венгрии и Литвы.

Впрочем, на этот раз Фридрих был щедр и милосерден – за символическую плату он отпустил представителей венгерского дворянства, в то время как католический клир вздёрнул на воротах Буды, прямо над манифестами против папы римского, возвещающими о победе протестантства.

Высшую аристократию же он ободрал до нитки и лишь затем отпустил восвояси. Вырученные от конфискации имущества католической церкви деньги, а также безумные суммы с выкупов, он направил на восстановление чахнувшей под пятой Вацлава II Венгрии.

С Вацлавом II же он заключил мир, которым принудил того не только к передаче короны Венгрии Фридриху, но и к протекторату Эйсена над Чехией и военному союзу Польши с Эйсеном. Через месяц военный союз Эйсена с Польшей был расширен по инициативе самого Вацлава, в результате чего Польша не просто попала в сферу влияния Эйсена, но и была интегрирована в единое экономическое пространство, также как и Чехия до этого. Разумеется, произошло это не по его доброй воле, а после небольшого намёка 5-тысячного гарнизона Фридриха в Кракове.

Впрочем, это хотя бы произошло не на столь кабальных условиях, как это произошло с Чехией, в которой номинальная независимость под патронажем Эйсена ярко контрастировала с быстрым переходом экономики Чехии в руки выходцев из Эйсена. В общем, привет от колониальных империй своему дальнему собрату из XIV века.

Хотя нам, конечно же, интереснее будет то, что сделал он немногим позже – в весьма знаменательную дату, 28 апреля, то есть, в день, когда воскрес Иисус, он объявил о создании собственной Священной Римской Империи, императором которой он же и стал. Впрочем, эта Империя была гораздо более прогрессивна и была лишена главного недостатка своего «предшественника» – феодальной раздробленности и вытекающей из этого слабой центральной власти. Впрочем, у неё был и свой недостаток – в ней было уж больно много национальных меньшинств (в отличие от практически моноэтнической Священной Римской Империи германской нации, где, как ни странно, было засилье немцев).

Культурное разнообразие в ней, конечно, будь здоров. Причина этого не сложна – включение Польши, Чехии и Венгрии в состав Империи на правах автономных королевств в составе федеративного союза привело к тому, что население практически моноэтнических Эйсена и Далмации составило собой немецкое национальное меньшинство (порядка 40 % населения Империи).

Впрочем, продолжалась эта прелюдия к австрийской трагедии не долго – уже на следующий день Фридрих вторгся в Австрию во главе с 70-тысячным войском. Разбив сторонников одного из трёх враждующих между собой регентов, фаворита в борьбе за власть, он вошёл в Вену без какого-либо сопротивления. Население города уже устало от политических неурядиц, устраиваемых жадными до власти аристократами, и именно поэтому без колебаний открыло ворота в хорошо укреплённый город, надеясь, к тому же, на милосердие Фридриха.

Вступив в Вену, он принудил императора отречься от своего титула под предлогом дальнейшего ухудшения его болезни. Приставив к нему лучших врачей и лекарей, услуги которых он сам же и оплатил, он продемонстрировал свою «доброту». Затем, не теряя времени, он созвал коллегию выборщиков, чтобы назначить нового императора.