Имя врага

— Никто не знал, — уверенно сказал Стеклов. — Если про мою дружбу с Семой еще могли знать, мы это и не скрывали, то про Паука не знал никто. Дело в том, что мы изо всех сил скрывали наше знакомство. Вы знаете, кем стал Паук. Я работал в милиции. Сема стал мировой знаменитостью, объездил полмира. Разве нам обоим подходил такой друг? А между тем, мы его очень любили. Иногда встречались все вместе. Рыч — он был очень хорошим человеком. Я по привычке называл его Рыч.

— Ага, бандит с тремя судимостями, — поддакнул ему Емельянов.

— Можно сидеть в тюрьме и быть очень хорошим человеком. А можно занимать высокий пост, быть идейным коммунистом и оставаться последней мразью, — горько сказал Стеклов.

— Ну, это спорная истина. Для меня все преступники конченые, — фыркнул Емельянов. — Но вам, конечно, видней. Давайте подумаем: все-таки кто-то знал о том, что вы знакомы. Нужно обязательно вспомнить кто.

— Можно мне уйти? — Роза подалась вперед. — Я очень устала, плохо себя чувствую. Мне еще к подруге надо зайти.

— К какой еще подруге? — почти одновременно спросили Емельянов и Стеклов, а потом Стеклов добавил: — Ночь на дворе!

— Вот именно ночью. Чтобы застать ее наверняка. Я вечером собиралась, но не успела. Вчера моя подруга работала в ночную смену. Я хочу ее точно дома застать. Останусь ночевать у нее.

— Я провожу, — сказал Стеклов.

— Нет, не нужно. Здесь совсем близко. Дом почти за углом, на Тираспольской. То есть 1905 года, — смутилась Роза.

— Хорошо, идите, — разрешил Емельянов, — но напишите ваш адрес. Если будут еще вопросы, я вас вызову.

Вырвав листок из записной книжки, Роза быстро зачеркала что-то. Затем ушла.

— Красивая женщина, — сказал Емельянов.

— И несчастная, — вздохнул Стеклов. — С ней произошла ужасная история. Знаете, ведь Сема был в нее влюблен. Но после того, что с ней случилось, она вообще перестала воспринимать любовные отношения и мужчин. Толик очень переживал, хотел, чтобы у нее сложилась семья или нормальные отношения. Но она так и не оправилась.

— Что же случилось?

— Банальная история. Когда она училась в консерватории, безумно влюбилась в талантливого музыканта, друга Семы. Русского, кстати. Он ее обхаживал, обещал жениться. Все было серьезно. А потом она узнала, что одновременно этот тип крутил с девкой из родного села, и эта девка, которая в Одессе работала официанткой, родила от него ребенка. Для Розы это был жуткий удар. Особенно когда тот навоз заявил, что вообще не собирался жениться на ней. Дескать, он не полный идиот, чтобы в СССР жениться на еврейке. Просто спать с ней хотел, потому, что она красивая. Роза после этого так в себя и не пришла. Не смогла пережить это предательство. А Сему Лифшица она возненавидела за то, что он все знал и молчал.

— А он знал? — нахмурился Емельянов.

— Знал, конечно. Но как о таком вообще можно было сказать?

— И что было дальше?

— Роза кое-как закончила консерваторию. Ей прочили артистическое будущее, но пианисткой она так и не стала. Не нашла в себе сил, слабый характер подвел. После окончания консерватории пошла работать учительницей в детскую музыкальную школу, где и работает до сих пор.

— А деревенский казанова?

— Он женился на официантке, с которой размножился. Она уговорила его устроиться аккомпаниатором в ресторан, так как в других местах музыканты мало зарабатывают. Он начал работать в ресторане и стал пить. Потолстел, полысел. И сейчас бренчит на пианино в кабаке — в перерывах между запоями. С официанткой у него уже трое детей, и живут они, как кошка с собакой. Она изменяет ему напропалую. Мы с Семой и Пауком когда-то даже в этом ресторане были. Удивительно жалкое зрелище. Вот такая жизнь.

— Печально, — на лице Емельянова не дрогнул ни один мускул. — Но я не люблю слабых людей.

— Роза не слабая. Ей просто никто не помог. Родители всегда занимались Анатолием. Вокруг Толика вертелись все. Ах, писатель, блестящее будущее… Толику было все: внимание, забота, деньги. А он таскался по бабам, был завсегдатаем подпольных вечеринок, устраивал попойки с дорогим коньяком. И в результате загремел в тюрьму. А Роза просто замкнулась в себе и стала жить в своей скорлупе дальше. И вот теперь, как я понимаю, вытаскивать из тюрьмы этого идиота именно ей предстоит.

— Почему вы так говорите? — нахмурился Емельянов.

— Потому что, зная ее брата, я не могу представить, за что он на самом деле загремел в тюрьму. Он мог попасть туда абсолютно за все, что угодно. Избалованный искатель приключений!..

Глава 24

— Давайте вернемся к вам, — Емельянов еще раз тщательно осмотрел комнаты покойного скрипача. Все это время Стеклов тихонько сидел на стуле, только время от времени давал небольшие подсказки. Эти подсказки очень помогали.

Результат осмотра был неутешительный. В комнатах Лифшица Емельянов не нашел ничего нового — никаких следов присутствия в них трупа вора, ни одного пятна крови, словом, ничего, что могло бы помочь ему в расследовании.

Потом они перешли в комнату Стеклова.