Имя ветра

Когда лагерь был разбит и принялись готовить ужин, я пошел шляться между фургонов, разглядывая узлы на веревках, которыми Роэнт крепил груз. За спиной послышались шаги, я обернулся и увидел, что в мою сторону идет Денна. Внутри у меня все перевернулось, и я сделал короткий вдох-выдох, чтобы успокоиться.

Она остановилась футах в десяти от меня.

– Ну что, уже догадался? – спросила она.

– Извини, о чем?

– Ну, зачем я здесь. – Она мягко улыбнулась. – Видишь ли, я и сама большую часть жизни этого не знаю. Вот я и подумала: вдруг у тебя есть какие-то идеи…

Она лукаво, с надеждой посмотрела на меня.

Я покачал головой: я чувствовал себя слишком неуверенно в этой ситуации, чтобы она казалась мне смешной.

– Да нет. Все, до чего я додумался, – это что ты куда-то едешь.

Она кивнула с серьезным видом:

– Ну да, об этом я и сама догадывалась.

Денна умолкла, окинула взглядом горизонт. Ветер растрепал ей волосы, она снова откинула их за спину.

– А ты, часом, не знаешь, куда я еду?

Я почувствовал, как лицо у меня мало-помалу расплывается в улыбке. Ощущение было странное. Я совсем отвык улыбаться.

– А ты что, не знаешь?

– Ну, кое-какие подозрения на этот счет у меня были. Вот прямо сейчас, наверное, в Анилен. – Она встала на ребра стоп, снова опустилась на всю подошву. – Но мне уже случалось ошибаться…

На этом наш разговор временно застопорился. Денна смотрела на свои руки, играла с кольцом на пальце, крутила его. Я мельком увидел блеск серебра и бледно-голубой камушек. Вдруг она уронила руки и посмотрела на меня:

– А ты куда едешь?

– В университет.

Она вскинула бровь, сделавшись сразу на десять лет старше:

– Ты так уверен! – Она улыбнулась и снова вдруг помолодела. – Каково это – точно знать, куда едешь?

Придумать ответ я не сумел, но Рета избавила меня от необходимости отвечать, позвав нас ужинать. Мы с Денной направились к костру вместе.

Начало следующего дня я провел в коротких и неуклюжих ухаживаниях. Мне ужасно хотелось познакомиться с нею поближе, но не хотелось, чтобы кто-то это заметил, и потому я медленно вытанцовывал вокруг Денны, пока наконец не отыскал предлог побыть с ней.

Денна же, казалось, чувствовала себя как рыба в воде. Остаток дня мы провели, будто старые друзья. Мы шутили и рассказывали истории. Я показывал ей разные виды облаков и объяснял, какую погоду они сулят. А Денна обращала мое внимание на то, на что они похожи: вот роза, вот арфа, вот водопад…

Так и прошел этот день. Позднее, когда стали тянуть жребий, кто за кем караулит, мы с Денной вытянули первые две стражи. И, не сговариваясь, все четыре часа караулили вместе. Мы разговаривали шепотом, чтобы никого не разбудить, сидели у костра и мало на что обращали внимание, кроме друг друга.

Третий день прошел более или менее так же. Мы приятно проводили время, не столько беседуя, сколько глазея по сторонам и болтая обо всем, что в голову взбредет. В ту ночь мы остановились в придорожном трактире, где Рета купила фуража для лошадей и еще кое-каких припасов.

Рета с мужем рано легли спать, предупредив нас, что Рета договорилась насчет ужина и ночлега для каждого из нас. Ужин был хорош: бекон и картофельный суп со свежим хлебом и маслом. Ночевать нас отправили на конюшню, но это все равно было намного лучше, чем то, к чему я привык в Тарбеане.

В общем зале пахло дымом, потом и пролитым пивом. Я был рад, когда Денна предложила пойти прогуляться. На улице царила теплая тишина безветренной весенней ночи. Мы бродили по заросшему лесу позади трактира и разговаривали. Через некоторое время мы набрели на большую поляну вокруг пруда.

На берегу пруда была пара путевых камней. Их бока серебрились на фоне черного неба и черной воды. Один камень стоял торчком, как перст, указующий в небо. Второй завалился и лежал, вдаваясь в воду, точно короткий каменный причал.

Ни единый порыв ветра не тревожил гладь пруда. И, когда мы забрались на упавший камень, увидели двойное звездное небо: наверху и внизу. Как будто мы сидели среди моря звезд.

Мы разговаривали несколько часов, до глубокой ночи. О своем прошлом ни она, ни я не упоминали ни словом. Я чувствовал, что есть вещи, о которых Денна предпочла бы не говорить, и, судя по тому, как она старалась меня не расспрашивать, она, видимо, догадывалась о том же. Вместо этого мы говорили о себе, о заветных мечтах и о невозможном. Я показывал на небеса и называл ей звезды и созвездия. А она рассказывала мне истории о них, которых я прежде не слышал.

Мой взгляд то и дело возвращался к Денне. Она сидела рядом со мной, обняв колени. Кожа у нее светилась ярче луны, глаза были шире неба, глубже воды, чернее ночи…

До меня мало-помалу начало доходить, что я бессловесно пялюсь на нее, и уже немыслимо долго. Я заблудился в собственных мыслях, в ее облике. Однако в ее лице не было ни обиды, ни насмешки. Она как будто изучала черты моего лица, так, словно ждала чего-то.