Иллюзион для скептика

Пробираясь между обугленными поленьями, Илья корил себя за легкомыслие: «Надо было проследить за Корнеем, а не полагаться на авось! Я мог предотвратить пожар, но вместо этого предпочел общество Ирины. Что греха таить, мне не хотелось таскаться по морозу за этим горбатым типом! Куда приятнее пить виски и любезничать с красивой женщиной… В общем, я лоханулся, а пострадали другие люди!»

Сожаление, раскаяние и досада мешали Илье сосредоточиться на поисках книги. Она не могла уцелеть в огне, однако… Рукописи не горят! Особенно если это – подлинный Гримуар.

В разоренном дворе не было ни души. Пожарники так и не приехали. Утомленные тушением соседи и зеваки разбрелись по домам. Снег мало-помалу заметал следы катастрофы. Копаясь в черных от сажи остатках домашней утвари, Илья размышлял о сумке с вещами Ани, которая оказалась в сарае рядом с доктором. Кто принес ее туда? Ясный перец, Антон! Больше некому. Но почему из всего имущества он спас чужую сумку?.. Сначала доктор вынес из горящего дома Аню, что совершенно естественно… а после рискуя жизнью вернулся… за ее тряпками? Абсурд!

Если бы Илья описывал эту ситуацию в сценарии, то чем бы он мотивировал странное поведение героя? Что заставило Антона лезть в огонь за никчемной рухлядью?.. Неужели, Гримуар взывал о помощи?

Догадка поразила Илью своей простотой. Интересно, доктор понимал, что именно он спасает, или действовал по наитию, бессознательно? Не подлежит сомнению одно: книга цела, она находилась в сумке среди вещей Ани, а потом куда-то пропала. Поскольку Антон принес свою добычу в сарай, он хотел уберечься от чужих глаз…

«Им руководил Гримуар!» – осенило Илью.

Он направился туда, где манускрипт перекочевал из дорожной сумки куда-то в другое место. По логике, к доктору. Но при нем ничего не было!

Илья потянул на себя дверь сарая, и та с натужным скрипом отворилась. Удивительно, как огонь с пылающего дома не перекинулся сюда…

– Да потому что рукописи не горят, – пробормотал он, освещая фонарем дощатые стены, черный от сырости потолок, поленницу, устланный щепками и опилками пол. Антон собирался прятать Гримуар здесь, в непосредственной близости к пожару? Вряд ли… Даже если и так, ему кто-то помешал! Ударил поленом по лбу… и забрал книгу?

Илья подумал об Ане. Куда она-то исчезла? Была в беспамятстве, но на воздухе каким-то образом очнулась, поднялась на ноги и… ушла? Как далеко она могла уйти?

Пока что поиски ничего не дали. Двор и прилегающая территория были истоптаны людьми, никто в суматохе и панике пожара не видел девушки. Да и откуда бы ей взяться? Каждому известно, что доктор живет бобылем. А когда Катерина Матвеевна хватилась Ани, никто толком ничего не мог сказать.

Илья выскочил наружу и быстро прошелся по улице вперед и назад, заглядывая по обе стороны за чужие заборы и во дворы. Никого. В ближних домах светились окна, – хозяева не спали после пережитого переполоха. Заходить к ним и задавать вопросы сейчас неуместно…

Он зачем-то вернулся в сарай, осмотрел поленницу, затянутые паутиной углы, балки под крышей, переворошил старые рогожи и груду пустых ящиков. Ничего.

Илья оказался в тупике, но привычка сценариста находить выход из любой ситуации взяла верх над логикой и скепсисом. Он вообразил себя на съемках соответствующего эпизода в роли главного героя, принял эффектную позу и воскликнул, обращаясь, как он посчитал, к автору Гримуара со словами:

– Донатус! Укажи мне, где находится твое творение!

Наступила ватная, мертвая тишина. Илья невольно затаил дыхание. Прошло какое-то время, прежде чем он убедился, что ответа нет.

– Донатус! – громче повторил Илья, взывая к изображению старика в чалме, которого он видел на странице древнего фолианта. – Донатус! Укажи мне хотя бы местонахождение Ани. Ты должен знать, где она!

Это было нечто среднее между отчаянием и дерзостью в попытке развернуть интригу в иной плоскости, в иной интерпретации.

«Хорошо, что меня никто не видит и не слышит, – подумал он. – Иначе бы сдали в психушку…»

* * *

Корней не собирался возвращаться в усадьбу. Зачем? Теперь он вольная птица.

– Куда хочу, туда лечу…

От удовольствия он начал насвистывать простенький мотивчик, что было ему несвойственно. Все вокруг непривычно радовало его: снег под ногами весело поскрипывал, деревья выстроились вдоль дороги почетным караулом, ветер пел сладкую песню свободы. Давненько Корнею не было так хорошо! Ему удалось обыграть Илью и добиться своего. Что ж, поделом самоуверенному сценаристу! А то возомнил себя…

Внезапно чудесное настроение Корнея было омрачено неким невнятным призывом. Он остановился, как вкопанный, и прислушался к голосу в голове.

– Не может быть!.. Только не это…

Голос в голове не умолкал, а напротив, набирал силу и мощь. Это был уже не голос, а набат! Сопротивляться ему Корней не мог. Ругательства и проклятия посыпались из его уст, словно из рога изобилия. Горбун был мастером отборной брани и не стеснялся в выражениях. Отведя душу, он понуро развернулся и побрел в обратную сторону.