Иллюзии

— Нет. — При упоминании этого имени Джиллиан с беспокойством посмотрела на часы. — Полагаю, мне уже пора вылезти из джинсов и надеть подходящее для премьеры платье. — «И для отказа от замужества. Брэд — друг. Он поймет. Возможно даже, он вздохнет с облегчением». Она посмотрела на собаку, лежавшую у ее ног, и сказала: — Мне пора увести Энни из дома.

— Из дома? Почему?

— Потому что Брэд и Энни в ужасных отношениях. Он всегда говорил, что мы ведем себя глупо по отношению к ней, и она, кажется, чувствует это, поэтому мне лучше увести ее, пока он будет здесь.

«Еще одна причина не выходить замуж за Брэда», — подумала Стефани.

— Энни до сих пор не выходит через собачью дверь? Что могло ее так напугать? Она даже предпочитает оставаться снаружи, лишь бы не входить в эту дверь.

Посмотрев на собаку, которая встрепенулась при звуке своего имени, Джиллиан проговорила:

— Она останется на улице, но будет жалобно выть. Будешь, Энни? Да, будет.

— У меня идея! — заявила Стефани. — Почему бы мне не прогуляться с моей любимой собакой по пляжу?

— Правда? Ты этого хочешь?

— Очень хочу. Я приведу ее домой после того, как вы с Брэдом отправитесь в театр. Оставь мне ключ, и я ее впущу.

— Тебе не нужен ключ. Я оставлю дверь кухни открытой. Может, мне удастся отказаться от театра. Если он согласится пойти один, то, когда вы с Энни вернетесь, я буду здесь.

— И если ты захочешь, мы можем вместе пообедать.

У Джиллиан вдруг появилась надежда, что Брэд не обидится, если она останется дома. Это была не просто надежда, а уверенность: если она останется дома со своей лучшей подругой — и будущей крестной матерью своего ребенка — в этот роковой для нее день, когда стрелки часов начнут приближаться к семи, то стрелки минуют этот час без всяких кошмаров, трагедий и потерь.

— Это было бы чудесно, Стеф.

— Не так уж это и чудесно, Джилл. Я собираюсь вернуться к разговору о Чейзе Кинкейде. И как бы ты ни злилась, тебе не увести меня от этой темы. Я никогда больше тебя не брошу, Джиллиан. Никогда, что бы ни случилось.

— Боже мой, что ты сделала со своими волосами?

Джиллиан нахмурилась, услышав недовольство в его голосе.

— Тебе не нравится?

Брэд улыбнулся легкой ободряющей улыбкой.

— Я просто удивлен, только и всего. Конечно, это стильно, и ты выглядишь очень красивой. — В его глазах засветилась нежность, но они тут же стали серьезными, когда его взгляд упал на ее уши. Раньше они всегда были закрыты длинными роскошными волосами. Но сейчас они были выставлены напоказ и казались голыми. — Ты должна снова носить серьги.

— Да, — кивнула Джиллиан и нахмурилась. Она не носила серьги со дня отъезда Чейза Карлтона, с того самого дня, когда она сняла подаренные им жемчужины. — Я знаю.

— Ты должна выкинуть все серьги, которые он — они оба — дарили тебе, и позволь мне всю мою оставшуюся жизнь покупать тебе новые, начиная с тех, которые подойдут к твоему обручальному кольцу, придуманному мною.

— Брэд…

— Как я понимаю, твой ответ все еще «нет»? Хорошо, Джиллиан. Я все понимаю. Еще слишком рано. Я выжду некоторое время, прежде чем снова начать этот разговор.

— Дело не во времени, Брэд. Просто было бы несправедливо давать тебе надежду. Я очень хорошо к тебе отношусь…

— Ты любишь меня.

— Да, конечно. Ты мой самый лучший друг. Ты всегда был рядом со мной, защищал меня, зализывал мои раны, заставлял меня смеяться, успокаивал, когда я плакала.

— Я хочу быть рядом с тобой всегда, но не только как друг, Джиллиан. Я хочу быть рядом с тобой в качестве мужа и любовника. — Темные глаза Брэда откровенно ласкали ее. — Ты находишь меня непривлекательным?

— Конечно, нет! Ты же знаешь, что выглядишь потрясающе. Ты можешь иметь любую женщину, какую захочешь.

— Это обещание? Потому что женщина, которую я хочу, — это ты.

Что-то — интуиция? — заставило Джиллиан отойти от него. В воздухе, окружавшем их, появилась угроза, и Джиллиан сразу почувствовала ее.

«Это глупо, — уговаривала она себя. — Брэд мой близкий друг, старший брат, которого у меня никогда не было».

И вдруг зазвонил телефон. Она быстро направилась к нему, испытав облегчение от этого внезапного вторжения — облегчение, дающее ей возможность увеличить расстояние между собой и Брэдом.

— Алло?

— Джиллиан, это Чейз.

— Чейз?

Прождав двадцать бесконечных минут звонка Джека, всей душой желая услышать его голос, чтобы потом, как он запланировал, позвонить в другое место, Чейз наконец не выдержал, и его палец сам собой набрал номер телефона в Клермонте.

«Мое желание меня убьет, — думал Чейз, набирая номер, — потому что та жизнь, которая еще теплится в моем сердце, угаснет, как только я услышу в ее голосе ненависть и отчуждение».

Чейз подготовил свое сердце к ненависти, к смерти, но вот она произнесла его имя, и в ее голосе не было зла.

— Привет, — поздоровался он, и в этом коротком слове звучали радость и удивление, как и тогда, когда они впервые занимались любовью.

— Привет, — откликнулась она с такой же радостью, как и перед их первой ночью любви. Но когда Джиллиан снова заговорила, ее голос был ровным: — Как ты?