Иллюзии

Статья о душителе гитарной струной появилась на первой странице очередного выпуска газеты «Лос-Анджелес таймс» с продолжением на двух следующих страницах. В «Сан-Франциско кроникл» опубликовали сокращенный вариант этой истории. Чейз прочитал оба варианта в тиши своего номера в мотеле. Он приехал в Сан-Франциско накануне вечером, объяснив в службе безопасности Морского яхт-клуба, что нашел другой причал для своей «Морской ведьмы», забрал машину и уехал.

В этих статьях он нашел ответы на многие мучившие его вопросы. То, что Клаудиа раскрыла правду о двух близнецах, было несомненным. Чейз догадался, что она рассказала своей семье правду, но версия, которая появилась в прессе, была несколько изменена, предположительно Брэдом, чтобы не бросать пятно на семью. Газеты писали, что Виктор Чейз Кинкейд был приемным сыном Рейчел и Виктора Кинкейдов. Настоящие родители могущественного киномагната никому не известны. Такая версия уберегала Клаудию от позора и в то же время помогала Брэду отмежеваться от кровного родства с серийным убийцей.

«Я любил Чейза как брата, — цитировала газета слова Брэда. — Конечно, я не оправдываю то, что он сделал, — это просто непростительно, — но я любил его так же, как и мой дедушка». А это значит, говорилось в статье, что Виктор Чейз Кинкейд не имел законного права на студию, и ее половина, унаследованная Джиллиан Кинкейд после смерти мужа, теперь принадлежит ей. Брэд выражал надежду, что когда-нибудь Джиллиан полностью посвятит себя студии, а пока она будет продолжать учительствовать и залечивать глубокие раны после, по выражению Брэда, «невыразимой трагедии».

Чтобы хоть частично залечить раны, Джиллиан и Брэд встретятся с семьями жертв душителя гитарной струной. Встречи будут проходить без свидетелей, но общественность должна знать, что все доходы от проката «Путешествий сердца», который обещает стать лучшим блокбастером года, пойдут в фонд жертв этого дикого преступления.

В обеих газетах мало говорилось о Чейзе Карлтоне, однако существовало подозрение, что он знал о своем брате-убийце, но не хотел выносить сор из избы. История, рассказанная прессе, была шедевром публичных признаний. Брэд был мастером своего дела, и Чейз полностью был с ним согласен. Неожиданный поворот событий, который Брэд внес во всю эту историю, позволял Джиллиан быстро залечить душевные раны и вернуться к нормальной жизни. Брэд, как всегда, защищал Джиллиан и даже попытался приписать убийце, который, как оказалось, не был его кузеном, раскаяние за его преступления, предположив, что смерть Виктора на «Морской богине» не несчастный случай, а самоубийство.

Брэд всегда защищал Джиллиан, и Чейз, заставив себя посмотреть правде в глаза, вынужден был признать, что Брэд был прав, настаивая, чтобы Джиллиан развелась с его братом. И кроме всего прочего, Чейз не мог отделаться от мысли, что теперь Брэд и Джиллиан будут вместе.

Брэд, в генах которого не было зла.

Брэд, который был главным героем пьесы.

Брэд, который больше всех заслуживал Джиллиан.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Глава 30

Лос-Анджелес

7 октября 1994 года

Чейз полагал, что вся правда была открыта и что все путешествия его сердца закончились. Во второй половине июля, после воскрешения «Морской ведьмы», он отправился в плавание, полагая, что единственным путешествием в его жизни будет одиночное плавание вокруг света.

Чейз не сомневался, что на этот раз он совершит кругосветное путешествие. Темный дар зла, который всегда посылал ему команду вернуться, сейчас молчал, чувство вины за страшные убийства, совершенные его братом-близнецом, перестали мучить Чейза после того, как он расстался с Джиллиан.

На протяжении нескольких недель Чейз игнорировал невидимую силу, умолявшую его вернуться. Это сердце, думал он, его разбитое одинокое сердце, отчаянно умоляет его вернуться к Джиллиан, к счастью и к любви. Чейз отмахивался от этого невидимого зова, полагая, что со временем он утихнет, но чем ближе он подплывал к южнотихоокеанским аквамариновым водам, тем мощнее эта сила звала его домой, ее зов становился все громче, приказывая ему вернуться, потому что все еще существовала смерть, требующая мщения, и убийство, которое надо было раскрыть, и убийца, которого требовалось обезвредить. С невероятным, мощным упорством, которое нельзя было больше игнорировать, невидимая сила внушала ему, что убийцей был не его близнец. С невероятной, но мощной ясностью Чейз понял, что невидимый голос, который призывает его вернуться, принадлежит призраку его брата, испытывающему мучительную боль оттого, что его так ужасно оклеветали.

Невероятно? Нет, на самом деле нет, потому что, несмотря на неопровержимые доказательства, были улики, которые указывали на то, что Виктор Кинкейд не был серийным убийцей. Правда, он с самоуверенной, а возможно, с беззаботной жестокостью разрушил надежды любящего сердца Джиллиан. Это уже само по себе было непростительным преступлением.

Но это не делало его душителем гитарной струной.