Их судьба – шпионаж

Кайзвальтер не сомневался, что Рицлер, как и всякая женщина ее возраста, живет как на иголках, в тайном предчувствии, что где-то еще томится по ней сказочный принц, который падет к ее ногам и будет умолять о вечной любви.

* * *

Гретхен Рицлер была известна в великосветских салонах ряда европейских столиц, но под разными именами: Марлен Шральмхаммер, Кристина фон Бюлов, Ева Вернер, Грета Шевалье и, наконец, как Грета Ламсдорф.

Для женщины, для которой в ее долгой карьере секретной сотрудницы спецслужбы привычным делом стало менять псевдонимы, вероисповедание, гражданство и мужей, то есть принимать чужую личину — было так же естественно, как для женщины мирной профессии ежедневно менять носовые платки в сумочке, отправляясь на работу.

Нет ничего удивительного, что и хоронят таких женщин, не раскрывая подлинного имени, ибо жизнь их — сплошная ложь, и смерть не бывает исключением.

Глава пятая «Медовая западня»

«Вена — это город-загадка, и, прежде чем он откроет вам свои секреты, нужно изрядно попотеть», — напутствие, которое повторял резидент Попову перед каждым его выходом за пределы посольства.

Досконально изучив карту города, Пётр три раз в неделю проделывал пешие походы по намеченным генералом маршрутам.

При «отработке» площади Оперного театра — в те годы место явок дельцов «черного рынка» и полукриминальных элементов — внимание Петра привлекли эффектные девицы с призывным многообещающим взглядом и внушительных размеров сумкой через плечо, куда умещалось всё необходимое, чтобы по желанию клиента организовать нечто большее, чем просто пикник.

Однажды посетив место сбора всепогодных нимф, Попов каждый свой выход в город непременно заканчивал броском к бивуаку проституток. Так сидящего на диете тянет заглянуть в меню, — если уж запрещено съесть, пусть хоть глаза насытятся!

А «диета» — несколько месяцев без жены — сказывалась на поведении Попова.

Регулярные набеги русского разведчика на площадь Оперного театра не остались не замеченными Джорджем Кайзвальтером, и вскоре он не преминул ими воспользоваться.

* * *

В конце января 1953‐го, «зачистив» очередной квартал Вены — плановое мероприятие по ознакомлению с городом для последующего осуществления встреч с агентурой, закладок тайников, ухода от слежки и т. п., — Пётр по своему обыкновению побрел к подиуму венских куртизанок.

День был солнечный, но на Будапештштрассе, узенькой безлюдной улочке, стиснутой с обеих сторон средневековыми дворцами-монстрами, царил рассеянный полумрак. Тишину и покой нарушал лишь звук шагов русского разведчика.

Неожиданно сзади слева раздался рокот мотора и мимо, почти касаясь шинами тротуара, промчался таксомотор, а сидевшая на заднем сидении женщина стучала в окно и приветственно махала Петру рукой.

«Что за черт?!» — только и успел подумать Попов, как авто остановилось и из него выпрыгнула высокая эффектная женщина. Призывно помахивая рукой и улыбаясь, она двинулась навстречу Петру. Но вдруг покачала головой — обозналась! — и, развернувшись, зашагала прочь.

«Вот тебе, Петя, и сказки Венского леса!» — прошептал потрясенный красотой незнакомки разведчик и безотчетно, как во сне, шагнул за нею.

Вдруг женщина споткнулась и рухнула на колени.

Повинуясь импульсу, Попов одним махом оказался рядом, подхватил женщину под руки, и, крепко прижав к себе, резко выпрямился, чтобы поставить ее на ноги.

Не пытаясь высвободиться из объятий, наоборот, — всем телом прижимаясь к Петру, незнакомка повернулась к нему лицом. Ее высокая грудь уперлась в его плечо, и он явственно услышал биение ее сердца. А может, своего?

Глаза красавицы призывно горели, полуоткрытый пунцовый рот влёк к себе неотвратимо. В следующее мгновение Пётр яростно впился в эти манящие губы. Незнакомка, будто только этого и ждала, — тут же закрыла глаза, вверив себя во власть его звериного порыва.

…Поцелуй длился несколько секунд, но Петру они показались вечностью. У него кружилась голова, а на душе вдруг стало легко и беззаботно. От радости хотелось нашкодить, свалять дурака. В общем… Хотелось!

Задыхаясь, Пётр прервал поцелуй. Успокоив дыхание, осторожно ослабил объятия, как вдруг заметил, что стоит на цыпочках. Иностранка была на целую голову выше ростом. Их взгляды встретились, и они разом рассмеялись.

— Данкешон, — как-то неопределенно произнесла она, имея в виду то ли руку помощи, то ли участие в поцелуе.

— Битешон, — автоматически ответил он и закусил губу, проклиная свое произношение.

— Вы — иностранец? — уж слишком по-свойски спросила незнакомка.

— Яа-яа, — только и выдавил из себя Попов.

— Русский? — настаивала незнакомка

«А не всё ли тебе равно?!» — подумал Пётр и, злясь на свой немецкий, даже не пытаясь скрыть досаду, крикнул по-русски:

— Да! Да! Я — русский!

— Как йето чудьесно! Какой тьесный мир! Моя мама есть русская! Как тьебя зовут?

— Пётр…

Попов не верил собственным ушам и своей удаче: «Красавица владеет русским языком!»