Игры с богами. Я – монстр?

– Всё, снимаемся. Все вниз, на центральную площадь!

– Оборона, что, откладывается? – опешил Серко.

– Отменяется.

– Договорились?

– Ты людей поднимай. На площади всё скажут.

Обрадованные хоть какими-то новостями, соседи поднялись быстро и, на ходу зевая и почёсываясь, спустились вниз. Народ валил к площади со всех сторон. Отовсюду доносились предположения об условиях, которые выдвинули кочевники, но по растерянным лицам было видно, что никто ничего не знал. Площадь находилась прямо за домом господарыни, под её балконом. В условиях нехватки свободной земли для огородов, площадь всё равно оставили, потому что необходимо было где-то собирать народ в особо важных случаях.

Народу было много, и Серко постарался занять место поближе, чтобы не только слышать, но и видеть то, что происходит на балконе. Давка стояла сильная. Кто-то в толпе раздухарился и сыпал анекдотами направо и налево. Слышался немного нервный смех благодарных слушателей, а, где-то, неподалёку, возникла перепалка, быстро переросшая в потасовку. Толпа заволновалась, кто-то постарался отойти подальше, чтобы не попасть под раздачу, а, кто-то, наоборот, стремился подобраться поближе, чтобы полюбоваться зрелищем. Как обычно бывает, ещё в нескольких местах схватились за грудки, и, только, появление господарыни на балконе остудило страсти. Толпа почти одновременно выдохнула и устремила свои взоры наверх.

– Мои соплеменники! – начала Ольга, окинув своим непередаваемым властным взглядом запруженную народом площадь. – Все вы знаете, что нас постигла беда. Там, за лесом, стоит огромная орда кочевников. И они пришли по наши души.

– Знаем! – выкрикнул кто-то из толпы. – Вы, господарыня, скажите, что надумали? Как нам от них, проклятых, защититься?

– Для переговоров с ними я отправила двух своих верных помощников: болярина Кузьму и болярина Антона. Они добрались до лагеря кочевников и встретились с их ханом Токтаром. Переговоры были очень тяжёлыми. Наших послов чуть не казнили там, но они смогли, всё-таки, выторговать для нас немного времени и уйти оттуда живыми.

– О чём договорились-то? – опять не унимался тот же голос.

– Хан Токтар согласился не разорять наш город при одном условии.

– Какое условие? – загудела толпа уже со всех сторон. – Девок им надо, или патронов?

– Нет. Им ни девки наши, ни патроны ни к чему. Они хотят, чтобы мы пустили их в город, склонились перед ними и приняли их веру.

– Ага! – выкрикнул кто-то. – Мы их впустим, а они изнутри город вырежут. А, что, удобно! И штурмовать не надо.

– Если штурмом возьмут, тогда, точно вырежут! – не согласились с ним в толпе. – А так – ещё есть надежда.

– Какая надежда? Кочевникам верить нельзя!

– Много ты против гранатомётов навоюешь?

– Да где ты у них гранатомёты видел?

– Разведчики говорят.

– Тихо! – зазвенел над площадью голос господарыни, и моментально воцарилась полная тишина. – Они заверили нас в том, что, если мы примем их веру, то станем единоверцами. А единоверцев они не трогают.

– И, что это за вера такая? – дребезжащий старческий голос был тих, но вопрос услышали все.

– Вера в единого бога Эрлика.

* * *

Митинговали на площади часа два. Кто-то кричал о том, что кочевникам никакой веры нет, кто-то доказывал, что последний бог сгорел в пламени последней войны, а кто-то ратовал за то, чтобы принять, наконец, новую религию и дело с концом. Серко смотрел по сторонам и удивлялся. Казалось, что толпа уже забыла, зачем собралась тут, а спорила только из азарта. Даже господарыне наскучило. Однако, понимая, что страсти должны выкипеть и испариться, никого не торопила. Ей вынесли на балкон соломенное кресло, столик, и она уселась пить чай. Наконец, к ней выбежал посыльный, она отставила в сторону чашку и грациозно поднялась.

– Внимание! – опять зазвучал над площадью её голос, и опять воцарилась звенящая тишина. – Кочевники под стенами города!

Если бы сейчас над ними разорвалась бомба, эффект был бы меньше. Пока враг был где-то там, за лесом, положение не казалось таким страшным, и можно было поспорить и посомневаться. Но, когда они прямо тут, рядом, под стенами, это уже другое дело. Это уже страшно.

– Так, что мне им сказать? – опять прозвенел голос господарыни в полной тишине. – Мы принимаем их веру?

– Принимаем, чего уж там? – ответил кто-то из толпы.

Остальные промолчали, и это был не протест. Это было то самое молчаливое согласие, робкое, стыдливое, когда остаётся маленькая надежда на то, что это не я, это он согласился. А я промолчал. Серко буквально спиной почувствовал это, и ему стало ужасно мерзко. Он развернулся и, проталкиваясь через плотную человеческую стену, кое-как выбрался из толпы. На стене показалось спокойнее, и охотник опять поднялся туда, где совсем недавно стоял на посту. Там, перегнувшись через парапет, он посмотрел вниз и отшатнулся. Кочевников, действительно, было много. Когда он увидел их в долине, ему показалось, что орда поменьше будет.