Игры мудрецов

Бездна, паранойя как она есть. Наилию бы понравилось. Обдумываю в тишине совет и кажется, что по-другому не получится. Как только меня начнет с непреодолимой силой нести к какой-нибудь идее, отчаянно казаться, что только это — единственно верное решение и альтернативы будут рубиться на подлете, значит, кукловод проснулся и завязал узлы на моих руках. Хотелось бы точнее, но пока есть только это.

— Спасибо, а можно почитать еще?

Избиратель кивает, а Флавий встает к столу и роется в ящиках. — Я распечатал один экземпляр, можешь взять, если хозяин теории не против.

— Не против, — подтверждает мудрец, и шорох стопки листов в руках капитана будит Мемори.

Мужчины напрягаются и черными тенями качаются к дивану с хрупкой дариссой. Как охотники окружают дикого зверя, напавшего на жилище.

Бред. Не верю. Не может быть. Ну, кричит громко, кусается и царапается, но защищать меня от нее вот так? Чуть ли не хватаясь за оружие?

— Дарисса, — ласково зовет Флавий. — Просыпайтесь.

Веки Мемори вздрагивают, тело дергают спонтанные судороги. Она всхлипывает и резко садится.

— Тьер, опять ты, Прим! Что за дрянь мне вкололи? Голова болит, во рту помойка. Воды можно?

Голос высокий, звонкий. Мемори шумно трет рукой нос и замечает меня. Взгляд мутный спросонок, но проясняется быстро, а в повадках появляется кокетство.

— Ой, рядовой, — мудрец складывает губки бантиком и накручивает на палец длинную завязку шапки, — да хорошенький какой. Прим, ты охранника ко мне решил приставить? Зря. Я же смирная была, а теперь точно в разнос пойду. Не жалко мальчика?

— Это Тиберий. Он тоже мудрец, — строго отвечает Флавий и кладет руку на ремень совсем близко от складного посоха.

Мемори замечает жест и в больших зеленых глазах пляшут демонята.

— А накажи меня хоть раз. Давай, ты же хочешь. Открой посох и отлупи по заднице.

— Не провоцируй, — качает головой Флавий. — Я тебе обещал, что еще одна выходка, и ты поедешь обратно в клинику.

Капитан оборачивается через плечо и глазами показывает нам с Избирателем на дверь из кабинета. Позорное бегство, но я уговариваю себя, что одно прикосновение Мемори, и она будет кричать на весь сектор, что в военной форме женщина. Не выйдет вдумчивого разговора, по крайней мере, сейчас, когда мудрец настроена агрессивно. Вижу, как напрягается, словно зверь перед прыжком. Много внешних признаков, демонстрацией на публику все кажется. Обычно мы срываемся молча и непредсказуемо.

— Куда же вы, мальчики? — кривляется Мемори, протягивая к нам руки. — Я хочу обниматься!

— Один из моих духов может вселиться в цзы’дарийца, если произойдет физический контакт, — торопливо шепчу на ухо Избирателю, промолчав, что Леху нужна крепкая привязка, — меня нельзя трогать.

— Понял. Давай за спину.

Флавий все же снимает посох и открывает его в боевое положение, перекрывая Мемори дорогу к нам.

— Трус! — она заливается смехом, прыгая на диване. — Тиберий, ты же мужчина. Как не стыдно? Ай-ай-ай, беги к мамочке, мальчик! Или кто там у вас в училище за нее? Командиры? Инструкторы? Ты поэтому от женщин шарахаешься?

Хохочет переливисто, но я уже в коридоре, а Избиратель закрывает за мной дверь.

— Бестия, — выдыхает мудрец и вымученно улыбается. — Пойдем отсюда, ей зрители нужны. Останется одна с Флавием, сразу притихнет. Смотрю на нее и не понимаю упрямства капитана. Не готова еще к нормальной жизни, слишком рано забрали из клиники.

Бреду к лифту, прижимая к груди распечатку теории и понимаю, что Избиратель прав. Как бы гадко и обидно не было, Мемори придется вернуть обратно.

Глава 23. Воздушный катер

Капитан Назо пускает меня в ту же самую подсобку, где до следующих учений хранится в ящиках полевой госпиталь. Здесь прохладно и пахнет пластиком. Устраиваюсь на пирамиде из ящиков и думаю, как забрать Мемори от Флавия. Конечно, ей нужен хороший психиатр, не считающий, что терапия ограничивается препаратами и электрошоком. Кто-то настолько опытный и мудрый, чтобы найти общий язык с единичкой в кризисе. Мой бывший лечащий врач подошел бы идеально, но военный центр закрыли, и я не знаю, куда перевели Луция. Да им Мемори не оценит такой заботы. Представляю, как взбесится, увидев санитаров из клиники. Доверие к нам после этого не вернуть. Освободили, обещали нормальную жизнь и тут же отправили обратно. Если что-то способно доломать ей психику, то вот оно. И что делать?

Выход видится только один — уговорить вернуться добровольно. Обозначить цель, ради которой стоит терпеть заточение, и вложить в посыл мощь, сравнимую с давлением агрессивной харизмы правителя. А фактически пообещать маленькой девочке, что если она будет хорошо себя вести, то ей подарят красивую игрушку. Для меня такой игрушкой стала Великая Идея, но Мемори дитя хаоса и ей мировой порядок не интересен.