Я как-то шла вечером домой, зима еще была, смотрю — кажется, машины со щенками и их мамашей нету. Пригляделась — и правда. А они тогда все уже там обосрали, тряпки эти размело вокруг, пакетики от их еды валяются — мрак, а рядом супермаркет, их, естественно, инстанции всякие прижимают, вот они машину и убрали. А щенков, думаю, на живодерню увезли. Пока к тому месту подходила, я уже все передумала, и про то, что щенки никогда лета не увидят, и как это все печально, ну а тут еще и их мамаша бежит — и ветер пронзительный дует, так, что и вздохнуть невозможно, холодно, сопли в носу замерзают, и я представляю, как мамаша сейчас будет детей своих искать, а их всех уже передавили, так грустно стало, что хоть вой, и вот я уже подхожу к собаке, а она вдруг в сторону куда-то виляет. И оказывается, что семейству этому собачьему будку народ из супермаркета построил, большую такую, и все щенки из нее вываливают, один в зубах тащит какую-то гадость, они начинаю прыгать и бегать, а я думаю, что вот, все хорошо, а я тут фигни какой-то за пару секунд нагородила. А щенки там до сих пор в будке живут, очень добрые и никого не кусают.
А в метро я иногда думаю, мне ничего не стоит подойти к кому-нибудь и откусить ему нос. Потому что от меня никто этого не ожидает. Едет какая-то девица, и никто не знает, что у нее на уме. А я возьму и подойду. Можно же подумать сначала, что мы знакомы, и я его, к примеру, поцеловать хочу, а он сам подумает, что я спрашиваю что-то, только он не слышит, и он еще и придвинется ко мне, а я откушу ему нос. Он и не поймет сначала что я делаю, и никто меня оттаскивать не будет, ведь это настолько бессмысленно, ну на фиг мне сдался его нос? И, знаешь, я такую власть чувствую надо всеми, что дух захватывает. Нос я, естественно, никому не откушу, потому что это и правда глупо, и хлопот не оберешься, но могу ведь!
А еще в метро я думаю про одну старушку, что всю жизнь стремилась к самостоятельности, прямо-таки с ума от этого сходила, так ей хотелось самой рулить своей жизнью. И, к примеру, замуж она никогда не ходила, потому что не хотела, чтобы кто-то ее жизнью распоряжался, и вообще. Я не придумала, родила ли она детей, но, предположим, что родила и они уже давно выросли, а старушка так и осталась очень самостоятельной. Так вот, в метро постоянно висят такие объявления, мол, приглашаем на работу мужчин до 35 лет, отслуживших в армии, здоровых и там еще каких-то. А меня так это задевает, потому что я, даже если захочу, не смогу пойти в метро работать, потому что во-первых, я не мужчина, потом, я не служила в армии, короче, только по возрасту подхожу. И старушку эту тоже такие объявления задевали, потому что это, если вдуматься, офигенное ограничение ее самостоятельности. И вот, эта старушка вбивает себе в голову, что ей очень хочется в метро работать, хотя, она даже по возрасту не подходит, и она начинает бороться. Пишет во все инстанции, доказывает на деле, что она еще очень даже ого-го, старается от души, в суд Страсбургский подает на московское метро, и в конце концов ее допускают на курсы помощников машиниста. Она с блеском их заканчивает, хотя, надо признаться, спрашивают ее на экзаменах гораздо строже, чем тех же самых мужиков, но она справляется. И вот, несколько лет старушка работает помощником машиниста, про нее во всех газетах пишут, а потом становится машинистом. И едет она по тоннелю, привычной и твердой рукой ведет поезд, и вдруг ей в голову приходит странная мысль: едет-то она по рельсам!!! Это значит, что она совершенно несвободна. Раньше-то она шла, куда угодно, а теперь едет только там, где есть рельсы.
А когда я стою в душе и понимаю, что забыла вытащить тампон, я его вытаскиваю прямо там и подставляю под струю воды. Сразу все окрашивается кровью, красные потоки, как в фильмах ужасов, текут в ванну, и я шлепаю ногами в собственной крови. Только я никому этого не показываю — однажды один тип заглянул в ванну именно в тот момент, так он чуть в обморок не грохнулся, а потом еще целый вечер нервно курил — ему показалось, что я вскрыла себе вены. Ну ладно, никто этого не видел, это я только что придумала, но, прикинь, как было бы круто?