Игра в косынку. Практикум

— Не кричи, — ухнуло совсем рядом и из тумана шагнула говорившая. У нее темные волосы, пронзительные черные глаза, хрупкие плечи, голубая пижама и полосатый колпачок на голове, — и извини за бардак.

— Это все Тарзан, — чтобы показаться, Доктору пришлось шагнуть ко мне вплотную, — на рыбалку, видите ли собрался.

— А зачем на рыбалку пижаму? — брякнула из-за моего плеча Анечка.

— Ты не поняла, — заулыбалась встречавшая нас и колпачок пополз на одно ухо, — это Тарзан на рыбалке, а я совершенно в другом месте.

Я поджала пальцы на ногах — ненадежные домашние тапочки промокли как-то одним рывком — сразу и бесповоротно. Я с плеском потопала ногами — зачавкала болотная жижа и сразу расхотелось с ней экспериментировать.

— А почему тогда мы на рыбалке с Тарзаном? — Анечка говорила ровно, но я понимала, что она медленно закипает.

— Да не все ли равно, — нетерпеливо отмахнулась от нее барышня в пижаме, вытерла руку о штаны и протянула мне, — меня Ева зовут, — заулыбалась она и подала вторую руку Анечке. Мы тактично пожали предложенные ладошки — пируэт вышел преглупый. Не отпуская наших рук, Ева поджала ноги и села на землю — в воду, лужу и скопище лягушек, увлекая нас за собой. Я мысленно приготовилась к непродолжительному валянию в грязи, но у земли туман стал расплываться и открыл взору пухлый полосатый матрас, на котором Ева сразу устроилась по-турецки.

— Не стой столбом, — брякнулся рядом с ней Доктор, — садись, — я послушно присела на краешек матраса, поморщившись, когда матрас принялся пухнуть и расползаться, пока не стал достаточно широким, чтобы на нем уместились все.

По-прежнему квакали лягушки, а спину щекотали какие-то болотные травы. Сидя на матрасе посреди болота я ощущала себя полной дурой. Судя по всему, Анечка тоже — она вздыхала, ерзала и нервно зевала.

— Ну? — не выдержала я, — ничего не понятно.

— Да, — Ева стянула со своей головы колпачок и широким жестом зашвырнула его куда-то в туман. Он мелькнул полосатым носком и бесследно исчез, — кто когда в этом мире чего понимал. Вообще никто. Да и незачем, наверное, — некоторое время она ковырялась в кармане, а потом извлекла из него темно-синее блюдце с куском торта. Пока я обалдело пялилась на идеально выведенные розовые кремовые цветули, которые никак не могли сохраниться нетронутыми в кармане пижамы, Ева поковырялась в кармане еще немного, извлекла второе блюдце с таким же куском и протянула мне:

— Хочешь?

— Нет! — хором выпалили мы с Анечкой, — спасибо, в другой раз.

Ева пожала плечами и протянула блюдце Доктору, который принял его с радостью, запустил пальцы в нежный бисквит, выковырял из него вишенку и отправил в рот. Я нервно сглотнула.

— Как у тебя это получается? — беспомощно прошептала Анечка.

— Торт? — заулыбалась Ева, размазывая по улыбающейся физиономии крошки, — это еще что, — свободной от блюдца рукой она залезла в карман и вытащила из него живого кролика, зеленый сапог на шпильке, сложенную в шестнадцать раз карту мира, стопку потрепанных покет-буков, связку сосисок, какую-то огромную коробку и щетку для пылесоса. Все это осталось лежать рядом с нами на матрасе, кроме кролика, в момент удравшего в туман и сгинувшего там с тихим плеском.

— Я тоже так могу, — уверил нас Доктор. Анечка болезненно вздрогнула и выронила сосиски, которые было начала подбирать (связка казалась бесконечной) в качестве вещественного доказательства.

— Безумие какое-то, — замотала я головой как оглушенная корова, — как?

— А ты не догадываешься? — нахмурилась Ева.

— Если бы вы не пугали нас матрасами, болотами и кроликами из карманов, — сварливо начала Анечка, — мы бы соображали раз в пять лучше.

— Да уж, — поддержала я подругу, — вы бы тогда на нас просто не нарадовались.

— Не юродствуйте вы, обе, — на нашем матрасе с тихим хлопком возникла очкастая альбиноска, смотревшая на нас с плохоскрываемым отвращением, — мы тоже в один прекрасный день решили попросить у косынки неограниченного могущества, чтобы все наши желания исполнялись, — она пристроилась поудобнее на нашем матрасе, подальше от нас — казалось, ей было противно дышать с нами одним воздухом — выдернула из-под своей тощей задницы плед в красную и черную клетку, завернулась в него и приняла величественную позу. Кочерга недоделанная.

— Я все слышала, — сверкнула глазами альбиноска.

— Ну так насладись вволю, — буркнула я.

— Ева, — покачала головой королева насекомых, — она обозвала меня уже четыре раза. Пять.

Анечка ткнулась в меня плечом, мол, так держать.

— Просить у косынки всемогущества запрещено? — отмахнулась я от нее.

— Кем? — поинтересовалась альбиноска.

— Не знаю, — пожала плечами я, — Лигой Косынки, к примеру.

Мои «к примеру» потонули в таком хохоте, что мы с Анечкой подпрыгнули. Ева, Доктор и мерзкая белесая корова прыснули, словно я пошутила коронную шутку вечера. Они всхлипывали и утирали слезы, били друг друга по спинам, хотели что-то сказать, но не могли вымолвить ни одного слова.