Игра с нулевой суммой

– Наверное, Онариш куда-то пошёл, – пожал плечами Бенька. – Он же колдун. Что-нибудь собирает.

Алёха, пока выдалась возможность, покрутил головой по сторонам.

– Смотрите! – негромко крикнул он. – А вон сарай какой-то. Давайте там заночуем? Ну, нам же ночью к колдуну все равно нельзя?

Предложил, а сам подумал, что сейчас придётся возиться с раздеванием лошадей. И если это он худо-бедно ещё, может быть, сделает, то как цеплять все обратно – понятия не имеет. А лошадь не Бенька, ей на совесть уже не надавишь. Да и все равно у неё… лапки.

– Давайте, – согласился Бенька. Наверное, он тоже устал – сколько они уже ехали? Часа два, не меньше. – Только дежурить кому-то надо и лошадей рассёдлывать нельзя.

Рассёдлывать! Вот оно, это слово. Но раз нельзя – уже хорошо.

Сарай оказался пуст и давно заброшен. Крыша на нем еле держалась, но небо дождь не обещало, поэтому Алёха просто подтащил под стену, показавшуюся наиболее крепкой, странное белое сено, пахнущее почему-то молоком, накидал его и улёгся. Бенька подошёл, посмотрел на него укоризненно, и Алёхе стало ясно, что черта с два он поспит.

– Через два часа меня разбудишь, – приказал Бенька.

– И как я узнаю, что прошло два часа? – обиженно поинтересовался Алёха.

– Вот неуч. Месяц сойдёт на два пальца.

Алёха поискал на небе еле видный серпик. Ну ладно, на два так на два…

Орнели и Бенька прижались друг к другу и сразу заснули. А у Алёхи была задача как раз не заснуть, что, как всегда, когда надо, выполнялось не очень. Поэтому садиться Алёха не стал, а ходил вокруг сарая и ни о чем не размышлял – так легко было отвлечься и все пропустить, – а просто пялился по сторонам.

Если не знать, где ты есть, то даже красиво. Ровной стеной стоит лес, и не надо вспоминать, кто там водится. Небо чёрное, в Алёхиным мире такое, говорят, в Африке – низкое и будто бархатное, и звезды мелкими битыми пикселями. Здесь, наверное, Галактика совершенно другая, хорошо, что Солнце и Луна все же есть. Пахнет свежестью и молоком, и холодно. А под ногами пружинит земля – тоже не очень знакомая.

А вот Алоху, похоже, несладко… Он ведь домой к Алёхе не попадёт. Сидит, скорее всего, в обезьяннике или больнице... счастливый! И кормят там его, и тепло…

Периодически Алёха посматривал на небо и так и сяк пристраивал пальцы, чтобы понять, куда сошёл месяц. Но то ли серпик заклинило, то ли пальцы Алёха прикладывал как-то не так. С одной стороны казалось, что прошло уже много времени, с другой – да кто его разберёт. Главное, что все спокойно, ни погони, ни голодных зверей.

Алёха замёрз окончательно и, чтобы согреться, начал бегать. Сначала трусцой, потом увеличил скорость. Он хотел, конечно же, спать, но бег привёл его в чувство, и остановился он только тогда, когда понял, что начал потеть. Это было нехорошо – просквозит в полсекунды, и тогда он пойдёт Орнели на опыты. Нет уж, увольте.

Постояв немного расслабленно и довольно, Алёха внезапно насторожился. Лошади тоже задёргали ушами: кто-то приближался. Алёха вслушивался, пытаясь понять, сколько всадников едет. Хотя – всадники не скрипят? Честно говоря, по звуку всё это напоминало раздолбанную тачку. Затем из-за поворота показалось нечто, смахивающее на цирковую кибитку с парой запряжённых в неё лошадей, которой управлял полусонный мужик.

Кибитка проехала мимо – какой-нибудь торговец ехал с товаром. Наверное, все уже пропил или проиграл, решил Алёха, потому что с деньгами он бы так беззаботно ночью не ехал. А может, здесь разбойников вовсе нет? Или он тоже маг? Шибанёт молнией – и привет… Не все же такие щепетильные, как Орнели.

Потом Алёха поел. Снова немного побегал. И всё время следил за месяцем, но тот сначала не двигался, а затем неожиданно начал быстро ползти к верхушкам деревьев, и тогда Алёха со спокойной душой растолкал Беньку.

– А? – спросонья не понял тот, потряс головой и все, видимо, вспомнил. – Ты дурной, – сказал он, поглядев на небо. – Я же сказал – через два часа разбуди.

– А я через сколько?

– Четыре почти…

Алёха пожал плечами, рухнул на Бенькино место и уснул, подумав напоследок, как справится с вахтой десятилетний мальчишка, и вовремя отодвинувшись от Орнели.

Ещё не хватало.

Проснулся Алёха оттого, что Бенька плескал ему в физиономию воду и смеялся.

– Тьфу, – сказал Алёха. – Уже встаю.

Он сел и, потирая глаза, огляделся. Орнели собирала завтрак. Алёхе показалось немного странным, что это не пришлось делать ему самому, но Бенька живо прояснил, что к чему: утренний туалет. Алёха сначала погрешил на горшок, но выяснил, что так назывались особенные процедуры: умыться, причесаться, поправить одежду.

«А ведь Орнели Беньке тоже прислуживает!» – осенило Алёху. Ну и дела…

Меж тем запасы Амарека таяли, тем более что и Алёха в них втихаря попасся, и на Орнели никто не рассчитывал. Но никто ничего не сказал. Алёха ел и украдкой рассматривал дочку барона Ставиша: при свете дня она его удивила.