Игра отражений

— Давно я так не смеялась… — сообщила мне Яна, отпирая двери квартиры на Гвардейцев Широнинцев.

Щелкнул выключателем. В узкой пеналообразной прихожей загорелся свет. Я поставил пакет с продуктами у ног и начала разуваться.

— Да, брось ты! — махнула рукой она. — Лишних тапочек у меня все равно нет… тут у меня санузел, вот здесь кухня, спальня…Курить на балконе! — оставляя мокрые следы на полу, я следовал за ней, осматривая малогабаритную квартирку. Мебель вся новая, ремонт сделан неплохой, но спальня одна и место лишь одно, ни дивана ни кресла. Небольшая кухня со стеклянным обеденным столом посередине, балкон метр на два с огромными высокими окнами ничего особенного, так большинство харьковчан живет, а некоторые еще и не в одиночку, а целыми сеьмями.

Я поставил пакет на столик, сбросив пальто на барный стул.

— Пельмени в холодильник! — прокричала Яна откуда-то из ванной. — Будем отмечать начало нашего расследования.

Пожал плечами. В морозилке было пусто, следа пребывания продуктов не обнаружено. Сиротливо на верхней полки ютился огрызок «сервелата».

— Ян, а где у тебя… — я обернулся, услышав легкие шаги за спиной.

Красовская была в легком, почти невесомом шелковом халате с китайскими драконами, едва достающим до середины бедра. Волосы уложены в причудливую прическу, макияж снят, но она ничуть не изменилась от этого, оставаясь такой же привлекательной женщиной.

— Бокалы на полке, — ответила она на мой не заданный вопрос, — а пальто у нас принято вешать на вешалку.

Соблазнительно покачивая бедрами, она вышла в коридор. Я откупорил коньяк, разлив по небольшим водочным стопкам. Ну не с винных бокалов его пить, право слово? Ничего другого у журналистки «Вечернего Харькова» не обнаружилось. Она вернулась, сев напротив, закинув ногу за ногу.

— Ну…как говорил герой одного фильма, за успех нашего безнадежного предприятия! — Яна чокнулась со мной и залпом осушила рюмку.

Захотелось напиться, до одури, до отупения, для того чтобы забыть, вычеркнуть из памяти, сломать что-то в себе. Налили еще по одной.

— Какие наши дальнейшие планы, герр Дворкин? Как будем искать нашу Божену? — она слегка раскраснелась от выпитого спиртного, язык начал заплетаться, глаза масляно заблестели.

— Начнем с Каразина… — коньяк обжег горло. Я поставил на проветривание окно и закурил, игнорируя запрет на курение в квартире. — Должна же Калиновская появляться в университете… Может чего узнаем о ней от одногруппников, преподавателей.

— Так они нам все и рассказали! — хмыкнула Янка. — Студенческое братство самое крепкое. А насчет ее появлений в универе… если наша девчушка работает в «Какаду» — деньжата у нее имеются, платить за сессии и все!

— В наше время такого не было, — заметил я.

— Брось, Дворкин, — кокетливо улыбнулась Яна, — ты не такой уж и старый. Ну может и стоит попробывать…

Она встала со своего стула, держа стопку с коньяком в руках. Отодвинула мои руки и села ко мне на колени.

— Не подумай, что я б…дь, просто одиноко, грустно и тебе, и мне! А так хочется хоть немного побыть счастливой. Опять же зима…

Ее губы были совсем рядом, бездонные голубые, почти кукольные глаза смотрели на меня в упор не мигая, словно гипнотизируя. Я ощущал ее запах, запах молодой женщины, желающей того что и я. Никаких длительных отношений, никакой любви! Просто забыться. Просто спастись от одиночества, гложащего нас обоих.

— Ты… — начал было я, но Яна улыбнулась, приложив мне палец к губам.

— Не надо! Давай помолчим! — она впилась в мои губы терпким поцелуем со вкусом только что выпитого коньяка. Голова закружилась. Я ответил, обнял ее, прижал к себе, чувствуя гибкое, упругое тело.

— Мы забудем обо всем завтра! — шептала она, сквозь жаркие поцелуи.

— Ничего не было! — твердил я, лаская ее шею.

Сердце бешено билось, нам хотелось забыться, умереть в объятьях друг дурга и воскреснуть для новой жизни завтра, в котором не будет никаких нас. Я подхватил ее на руки и понес в спальню, опрокинул на кровать, чувствуя непреодолимое желание, сбросил сорочку…

И неожиданно протрезвел. Голова стала ясной, чистой, будто только что выпавший снег. Что я делаю? Зачем? Ведь я не изменяю отражению Светки, я сейчас изменяю настоящей моей жене, которая сейчас рядом с Вышицким, даже не предполагая, что это за человек и человек ли вообще! А вдруг у нее тоже с ним было? Мылси путались, но желание пропало напрочь. Янка все сразу поняла, высвободилась из моих объятий, откатилась в сторону, поправляя задравшейся халатик.

— Ян… — я сел на краешек, схватившись за голову. Было стыдно и перед ней, и перед настоящей реальной Светой!

— Ничего страшного, — улыбнулась она. В уголках ее глаз заблестели слезы, которые она смахнула уверенной рукой. Эта была снова Красовская — журналист от Бога, сильная и энергичная женщина, — я все понимаю…Ты ее слишком сильно любишь!