Игра отражений

Дорогой Дворкин, если ты читаешь это письмо, то уже добрался до моей Марии Степановны. Жаль старушку… она была одной из лучших в роде Калиновских, но ее смерть на твоей совести. Если бы ты не вздумал бежать из Зазеркалья, то и она была бы жива, а теперь увы…

Мне интересно наблюдать за твоими приключениями, право слово…Светлана с Мишкой поживают хорошо! Теща просто душечка! Вообщем мне все нравится! Надеюсь и тебе тоже?

С уважением твой Вышицкий К.А.

Я со злостью скомкал бумагу. Руки сами сжались в кулаки. Вот гад! Он еще и издевается, но как? Как он умудрился оборвать жизнь одной из Калиновских, находясь там, в реальном мире?

Пулей выскочил на кухню, откуда доносился заливистый смех Янки, отвелкающей Глафиру Аркадьевну. Показал ей письмо. По мере прочтения она все больше хмурилась.

— Глафира Аркадьевна, а отчего погибла Мария Степановна? — спросила она, оборвав бесконечный рассказ про их дружбу и приключения в молодые годы.

— Да кто ж его знает, Яночка! От старости наверное… Утром я, значит, к ней, а она уже холодная в коридоре лежит. И голова пробита на затылке. В милиции сказали упала и ударилась об угол шкафа. У нее, грешной, давление частенько шибало.

Мы с Красовской понимающе переглянулись. Знаем мы это давлением под названием пан Вышицкий.

— А что же внучка? — нарушил я молчание, которое воцарилось после того, как бабушка погрузилась в воспоминания.

— Боженка-то? Она Марью честь по чести схоронила и дальше учиться. Нынешней молодежи…

— А квартира? Сейчас ее можно продать или жить здесь? — полюбопытствовала Красовская.

— У нее своя квартирка не хужу на Героев Сталинграда имеется. От родителей досталась. Эту или сдавать, или продавать. Сказала еще не решила.

От воспоминаний о своей подруги в глазах Глафиры Аркадьевны появились слезы. Она ловко смахнула их платком, громко после в него высморкавшись.

— Божена, она забирала что-то из квартиры после смерти бабули? — уточнила Яна.

— Да зеркало фамильное это, будь оно неладно! Машка все над ним тряслась. Говорила, что это их проклятье и счастье одновременно…Постойте-ка, а что это вы так интересуетесь подробно? — она подозрительно прищурилась, разглядывая нас с журналисткой, но мы уже узнали все что хотели. Вскочили со стульев и попятились к выходу, объясняя большой загруженностью на работе. Глафира Аркадьевна кричала нам вслед о милиции и бандитах, но мы уже не слышали, пулей вылетев из подъезда.

ГЛАВА 17

Отдышались только налуице, когда уже достаточно отбежали от дома Калиновской. Мимо лениво бродили мамаши с колясками, чуть в стороне на детской площадке резвились малыши, катаясь на невысоких качелях. Люди куда-то спешили, бежали, торопились…

Мы присели на скамейку в парке, смахивая пот со лба, чтобы обсудить план дальнейших действий.

— Давненько я так не бегал… — отдуваясь сообщил я. Сердце колотилось в бешеном ритме и было готово выпрыгнуть из груди. Дрожащими пальцами я достал сигарету, дал прикурить Красовской.

— Ты-то хотя бы в ботинках, — Янка с сожалением посмотрела на сломанный каблук, неестественно вывернутый в сторону, — чуть ногу не сломала, — пожаловалась она, поправляя прическу.

— Главное, что мы на верном пути. Вышицкий явно дал понять, что боится того, что мы найдем зеркало, боится моего возвращения в реальный мир.

— Еще бы! — криво усмехнулась Красовская. — Места двоим Дворкиным вдругом мире нет.

— Нам надо найти Божену. Она явно причастна к пропаже зеркала. Да и смерть Марии Степановны выглядит по меньшей мере неестественной… — предложил я. В кармане завибрировало. Я вынул из пальто телефон. На экране светилась надпись жена. Сбросил, отключив звук вообще. Моя единственная жена не здесь. Она находится за миллионы километров отсюда, на другой планете, в параллельном мире, в другом измерении, а это…Это всего лишь плод моего буйного воображения и жесткокой игры отражений.

— Согласна, — кивнула журналистка, потирая ладышку, — тем более адрес, благодаря Сотнику у нас имеется…Только вот обувь.

Я махнул рукой, указывая на ближайший обувной магазин, на яркой вывеске которого громоздились женские и мужские сапоги, детские и взрослые кроссовки, все что душа пожелает.

Минут десять мы потратили на примерку. Пять на то, чтобы расплатиться на кассе. Все удовольствие вышло мне в две тысячи гривен. Вроде бы мелочь, а пачка, взятых из сейфа денег, таяла на глазах. Сначала Сотнику, таксистам, Глафире Аркадьевне…так никаких денег не напасешься. По крайне мере Янка была довольна покупкой. Она покрутилась перед зеркалом, выставляя то одну ножку, то другую вперед, а потом удовлетворенно кивнула.