Игра Льора

Сталь готовилась врезаться в податливую плоть, разорвать сухожилия, разломить кость. Но встретила в ответ призрачные, но не менее твердые когти. Два мага схлестнулись в поединке, энергетические нити натянулись струнами. На недоступном человеческому восприятию уровне реальности загудел тяжелый инфразвук от их соприкосновения, затем взвился до ультразвука, точно кто-то резко неумело провел смычком. Напротив – лицом к лицу сошлись два матерых профессионала.

Нармо глядел в упор на Сумеречного Эльфа, не прекращая скалиться. Конечно, ведь он практически намеренно провоцировал, испытывал себя. Лезвия мечей скрежетали, почти не двигаясь, сцепившись, как два быка рогами. И не меньшей дикостью сквозили ожесточенные лица противников. Сумеречный Эльф отмечал моральное сходство: беспринципность и отвращение к себе, вечная насмешка над собой. Нармо посреди разгоравшейся битвы еще успел ввернуть фразу:

– Меч? Ты посмотри, как предсказуемо. Давай, давай разнесем всю башню! А потом ты будешь убирать. Нехорошо же в гостях оставлять мусор.

Сумеречный Эльф вдруг громко втянул воздух и отскочил где-то на метр. Тон Нармо отрезвил его, напомнил, что самый опасный зверь – это он сам, его тьма, которая при освобождении жаждала сокрушить башню. Одну, другую, весь Эйлис и еще энное количество миров. И что бы он сказал Раджеду? А Софье, сестра которой все еще спала под волшебным колпаком? Зверь… Убийца… Маньяк… Адский шут. Нармо видел его насквозь через призму себя самого.

– Ну, давай без меча, просто посидим и позлословим. Ты мне даже этим нравишься, – усмехнулся Сумеречный Эльф, радуясь, что хотя бы враг вовремя выдернул его из тьмы. Да и враг ли? Он, возможно, требовал законного возмездия. А вот на Землю рвался совсем незаконно.

– Какие откровения! Но легко говорить то, за что не несешь ответственности, – изобразил польщенность Нармо, поправляя свалявшиеся бахромы плаща. – Как насчет более весомых тайн?

– Всему свое время, – отвернулся Сумеречный Эльф, делая вид, будто изучает сплетения лепнины, и мимоходом восстанавливая то, что недавно повредил сам янтарный льор.

– О да, время – главный двигатель уничтожения, – с какой-то великой торжественностью начал Нармо, подхватывая со стола витой подсвечник и задумчиво проводя рукой вдоль пламени. – Время-время стирает секреты… Все мы храним чьи-то тайны. Конечно, Раджед не поверит врагу, если ему рассказать. Впрочем, меня тоже не тянет с ним говорить по душам. Зато ты – другое дело, Страж Вселенной, разрушитель миров. Злишься? Боишься? Мучаешься чувством вины? Как это просто и… мелочно!

Вновь его голос подскочил на высшую ноту рыка, но тут же стих. Нет-нет, Нармо прекрасно контролировал себя, неотрывно и пронзительно впиваясь взглядом в собеседника, как волк зубами в добычу.

– Думаешь вывести меня из себя? Не получится, – убеждал себя Сумеречный Эльф. Казалось, пол уходит из-под ног. Хорошо бы просто взлететь, а он именно падал, увязал в болоте собственных недомолвок.

– Да нет, ты же предлагал поговорить. А я пока обдумаю, какую локальную катастрофу устроить, чтобы ты унесся подальше отсюда.

Нармо беспринципно взгромоздился с ногами прямо на столешницу, давя грязными подошвами остатки яблок, чей сок сочился, как прозрачная лимфа.

– Не получится, я связан обещанием, – деловым тоном проговорил Сумеречный Эльф, мстительно заставляя стол вовсе исчезнуть. Но Нармо быстро среагировал и ловко спрыгнул, не позволив поставить себя в глупое положение. Мелкие пакости и подлости с ним не проходили, он и сам их практиковал, прицыкивая:

– Обещание другу. Какие фальшивые правильные слова. Да что ты знаешь о дружбе?

– Да уж побольше тебя.

– Обманываешь друга – оправдываешься, – все расплывался в ухмылках и смешках льор-падальщик. – Вот и вся цена твоей преданности. Я уже понял, что для тебя дружба – это просто топографические метки на карте чужих судеб. И чем же ты лучше меня?

– По крайней мере, не тревожу мертвых, – привел единственный весомый аргумент Сумеречный Эльф. А действительно, чем? Не убивал ли он? Убивал! Не использовал ли людей? Приходилось. Разве только не плел придворных интриг, потому что никогда не правил.

– Это всё условности, – отмахнулся Нармо. – Тогда в мире Земли придется первым делом уничтожить всех археологов.

– Боюсь, ты уничтожишь не только их.

– Как ты меня демонизируешь!

– С учетом того, какими «веселыми» играми увлекался твой отец… – Сумеречный Эльф наконец нащупал ту нить, которая причиняла боль оппоненту. С Нармо вмиг слетело веселье, он как-то нахохлился, втягивая голову в широкие плечи, но сдержанно признал:

– Я не он. Пожалуй, он тоже виноват в том, что случилось с Эйлисом.

Виноват, тоже виноват. Этот психопат, этот безумец, искалечивший всех. Сумеречный Эльф улавливал случайные мысли собеседника, спокойные и рассудительные, которые он не высказывал вслух: «В могилах всякого навидаешься. И лучше поймешь, что жизнь – это неизбежная часть смерти. Судьба сыграла свою злую шутку, наделив таким отцом, недоставало только терзать себя по этому поводу. Шутка, не более! Шутка…»