Игла смерти

– Вор – это когда есть чем поживиться. Когда вокруг изобилие: склады, базы, товарные станции, магазины… И все это забито жратвой и другими ценными хреновинами. Вот тогда и мы, воры, при деле. А ежели кругом голодуха да шаром покати, то надобно изворачиваться, приспосабливаться. Вот мы и наладились с артелью рыбу добывать – благо в нашем озере ее с избытком. Сом, судак, жерех, язь, налим, чехонь… И свои семьи обеспечивали, и всю родню. А излишки бабы на базаре выменивали на мыло, спички, табак, керосин, одежду, крупу.

Сидевший на веслах Сильвестр походил на простого рыбака из ближайшей деревеньки или на работягу с новгородской фабрики «Русская фанера». Одежда и манеры его ну никак не тянули на уважаемого в блатном мире авторитета. Даже речь его не была сдобрена феней, как у московских знакомцев Анатолия – Шатуна и Хряпы. Обычный говор простого человека из северной глуши.

– Долго мы непогоду ждали, чтоб спокойно порыбачить. И тут наконец зарядил снегопад, да такой, что дорогу к берегу еле сыскали, – продолжал рассказывать Сильвестр. – Много нас той неспокойной ночкой с артелью прибыло. Две дюжины – не меньше. Да еще знакомые мужики с соседнего села подоспели.

– С Грязных Харчевен, которые мы проезжали?

– С них самых. В общем, пока топали через лес, разжились дровишками, развели на берегу аж четыре костерка, набили лунок, и давай ловить по чередке: половина мужиков греются, остальные тягают леску. Через час смена, и так всю ночь. И вот посередке ночи выпало мне сидеть у самой ближней к берегу лунки, что, по правде сказать, мою головушку и спасло.

– Чего ж стряслось-то? – сгорая от нетерпения, спросил Анатолий.

Уважительное любопытство паренька забавляло и одновременно подогревало самолюбие Сильвестра. Чего с него взять, не считая умения нырять и плавать? Городской, неженка, неумеха. А Сильвестр – взращенный на своем хозяйстве делец. Домовитый, авторитетный. И лагерной жизни хлебнул, и под фашистом в оккупации посидел, и уважаемым в Новгороде вором сделался. Потому, размеренно работая веслами, он вспоминал ту жуткую ночь в подробностях. Никому доселе в сочных красках он ее не описывал. А тут, видать, набродило в душе, наквасилось и просилось наружу.

– Сижу над студеной водой, тишина вокруг на многие версты, темень – только четыре красные точки на берегу мерцают да самодельные керосиновые фонари у каждой лунки. Клев был редкостный, натаскал я знатно. Минуток пять до смены оставалось. Вдруг слышу – в небе со стороны берега раздается с нарастающей силой гул. Все ближе, ближе… Потом ночную черноту разрывают два ярких снопа и слепят аж до рези в глазах. Признаюсь, оторопь тогда пробрала до костей, а то и глубже – даже не знал, что и подумать, ведь эта чертовщина приближалась и целила прямо в меня. Какие только окаянные мыслишки в моей головушке в тот момент не родились! И про секретное оружие, и про нечистую силу напрямки с того света… Помню, в ужасе упал с деревянного ящичка, прижался к плотному снегу, глаза зажмурил. Лежу, затылок закрыл руками и ни одной молитвы со страху припомнить не могу. Так вот…

Слушая захватывающую историю, Анатолий время от времени посматривал на окружавшие берега. Само озеро было огромным. На западе, за кормой лодки, темнел густой лес, среди которого располагался воровской бивак. Южный и северный берега уходили вдаль и у горизонта превращались в тонкие полоски. А противоположного восточного Анатолий так и не приметил, как ни напрягал молодое острое зрение.

– Сорок верст до него, – усмехнулся Сильвестр, углядев в глазах попутчика восторженный интерес. – В самый ясный день не увидишь.

– Это ж целое море! – завороженно прошептал москвич.

– Море не море, а размеры нашего озера велики.

– Послушайте, дядя… э-э… Сильвестр, мы отплыли от берега довольно далеко – с километр. Здесь же, наверное, очень глубоко!

– Вот этого не скажу, – качнул тот головой. – Куда я правлю, там метров двенадцать-тринадцать; на середке, можа, до пятнадцати. Про большую глубину не слыхивал.

Вор говорил вполне уверенно, и это успокоило. Оно и в самом деле – не на верную же погибель его везут! Хотя… временами Анатолий вспоминал о странной и загадочной смерти своего предшественника – пловца по имени Сергей. Поговаривали, будто много дней он исправно нырял на глубину. А однажды не вернулся, и что с ним приключилось, никто не знал.

Немного посидев, полоская ладонь в воде, он вздохнул – много еще было непонятного в работенке, на которую подрядился. Но отступать и отказываться от нее было поздно. Ведь уже и аванс уплачен, запрятанный мамашей под перину.

– Так что же случилось, Сильвестр? – вернулся Анатолий к давнему ночному происшествию. – Неужто это летел тот самолет, о котором ты говорил вначале?

– А что же это, по-твоему, могло быть, коли не он? – усмехнулся вор.

Решив передохнуть, он бросил весла, достал из кармана папиросы.

– Огромный немецкий транспортный самолет. Аж по два мотора на каждом крыле. – Он чиркнул спичкой и раскурил папироску.

– Зачем же он летел к вам на озеро?