Игла смерти

На сорока метрах Даммер рванул штурвал на себя и увеличил мощность двигателей до взлетного режима. Самолет нехотя пошел вверх.

– «Бруно», – назвал майор позывной Курца. – Ухожу на второй круг. Снижался до сорока метров, но огней не увидел. Попробуй ты.

– Понял, «Август». Продолжаю заход. Высота четыреста…

Трижды транспортные самолеты поочередно выполняли заходы на подготовленную взлетно-посадочную полосу. И ни разу члены экипажей не заметили внизу огней, хотя согласно докладу встречавшей наземной команды все шесть бочек полыхали ярким пламенем.

Перед четвертым заходом Даммер попросил осветить полосу зенитными прожекторами.

– Готово! – прокричал в эфир пехотный офицер. – Теперь здесь такая иллюминация, что нас заметят даже русские!

Слова офицера подбодрили, и Даммер приготовился к очередному заходу. Выпустил закрылки и шасси, вошел в глиссаду и приступил к снижению.

Штурман корректировал курс. Второй пилот Клаус снова отсчитывал высоту:

– Сто метров, девяносто, восемьдесят…

И четвертый заход оказался таким же неудачным, но теперь майор заметил промелькнувшее зарево огней.

– Вижу полосу! – закричал он в переговорное устройство.

Левый бортовой стрелок подтвердил его слова:

– Командир, и я заметил зарево! Мы прошли правее полосы метров на двести!

– Понял вас. Выполняем первый разворот, – ответил штурман и предупредил: – Последний заход, командир. Топлива осталось только на обратный путь.

– Ч-черт, – процедил сквозь зубы майор и нажал на кнопку «радио»: – «Бруно», мы выполняли заходы правее полосы. Мы только что видели ее огни – она находится левее на двести метров.

– Учту, «Август». Готовлюсь к посадке.

Во время набора высоты для пятого захода Даммер выдернул из нагрудного кармана платок и промокнул вспотевшее лицо. Потом бросил взгляд на топливомер.

Штурман был прав – в баках оставалось чуть больше половины от заправленного в берлинском Гатове топлива. Бензина пришлось залить не «под заглушку», а столько, сколько требовалось на маршрут «туда и обратно», так как оба самолета приняли на борт по нескольку тонн грузов. Здесь же, у измотанных частей 16-й армии, авиационного топлива попросту не было. Поэтому сейчас и приходилось думать об экономии топлива.

В пятый раз вернувшись на высоту пятьсот метров, тяжелый транспортник выполнил несколько разворотов. Штурман продиктовал исправленный курс. Даммер выпустил у самолета шасси и приступил к снижению.

«Последняя попытка. Последняя…» – твердил он мысленно, парируя штурвалом порывы ветра. Ни разу за свою карьеру военного летчика он не возвращался на базу, не выполнив поставленной задачи. Ни разу не докладывал командиру о неудаче, позорно пряча взгляд. Неужели пришел тот день, когда придется вкусить горечь поражения?

«Нет!» – упрямо мотнул он головой, отгоняя мрачные мысли.

И снова второй пилот стал диктовать показания высотомера:

– Триста пятьдесят. Триста. Двести пятьдесят…

Выдерживая курс, Даммер слегка подался вперед, к остеклению кабины. Так было удобнее искать огни или что-то похожее на большое светло-желтое пятно.

– Двести. Сто пятьдесят. Сто…

Даммер периодически включал посадочные фары, но мощные лучи тотчас натыкались на снежный заряд, образуя перед носом самолета сплошной белесый «экран».

– Девяносто. Восемьдесят. Семьдесят…

Сбросив перчатку с правой ладони, майор слегка увеличил мощность двигателей. Скорость снижения стала минимальной.

«Где эта чертова полоса? Где?!» – думал он, рыская взглядом по темноте.

– Шестьдесят. Пятьдесят. Сорок…

Это была высота принятия решения. Все предыдущие заходы закончились именно на этой высоте. Дальше либо вверх, либо, стиснув зубы, рисковать и продолжать снижение.

– Внимание, экипаж, – процедил сквозь зубы Даммер. – Садимся.

«Куда?!» – наполнившись ужасом, спрашивал взгляд второго пилота.

Но в этот момент впереди проявились несколько крохотных огоньков, впервые за долгий полет.

– Полоса! – воскликнул Даммер и еще крепче сжал штурвал. – Держим курс! Держим курс!..

Через несколько секунд пилоты отчетливо увидели перед самолетом две пары красновато-желтых огней на некотором отдалении друг от друга. Командир ни секунды не сомневался в том, что это бочки с горящим мазутом. Первая пара обозначала начало полосы, вторая – ее центр. А две последние бочки, по его мнению, пока еще находились за пределами видимости.

– Высота десять метров – выравнивание, – заученно продиктовал помощник.

На сей раз вспыхнувшие посадочные фары осветили заснеженную равнину, простиравшуюся в бесконечную темную даль. Несмотря на сильный встречно-боковой ветер, Даммер неплохо справился с посадкой. Основные шасси ударили о поверхность полосы, самолет слегка тряхнуло. Оторвавшись на полметра и немного пролетев, он мягко опустился и побежал по прилизанной ветром полосе.

– «Бруно», я – «Август», – позвал по радио Даммер. – Мы сели. Полоса довольно ровная.

– Понял тебя, «Август», – отозвался тот. – Снижаюсь. К посадке готов.

Второй пилот до рези в глазах всматривался в темноту. Наконец он тревожно произнес:

– Командир, я не вижу третьей пары бочек.