Йерве из Асседо

– Ты, как всегда, пропускаешь все самое интересное. – Глаза Алены лихорадочно блестели новостями. – На большой перемене Арт со своей компанией наехали на Шульца в туалете. Леонидас заседал в дальней кабинке и все слышал, так он мне сообщил.

Я сделала большие глаза, и Алена, воодушевленная редким с моей стороны проявлением интереса к групповым сплетням, продолжила:

– Арт типа предъявил Шульцу, что тот лезет к его девушке, и поэтому ему кранты. Неужели Шульц реально приставал к Владе во время каникул?

Я ничего не ответила, но сдвинула брови, из чего Алена, вероятно, заключила, что меня подменили.

Я взяла тетрадку и ручку и написала: “Они его убьют”.

– Не собирались они его убивать. В итоге решили развести Юру на бабло, чтобы унизить.

Я опять сделала вопросительное лицо.

– Шульц должен отдать Арту половину своей стипендии в качестве откупа, – объяснила Алена человеческим языком.

Я написала: “Он согласился??!!?!”

– Леонидас сказал, что Шульц сказал, что подумает.

“Что за бред? – написала я. – Почему он не пожаловался учителям?”

– Ты сдурела, что ли? – сказала Алена. – Каким учителям? Он и так на учете из-за нашего окна. Извинялся передо мной сегодня. Милый мальчик, скажи?

“Ему поверят. Всем же ясно, что Арт мудак. Арт тоже на учете”, – написала я.

– Откуда ты знаешь? – спросила Алена.

Я пожала плечами.

– Что вообще здесь происходило на каникулах?

Я опять пожала плечами и написала: “Юре нужно помочь. Он жертва обстоятельств”.

– Как помочь? – спросила Алена. – И каких обстоятельств? И какое тебе вдруг дело до Шульца?

Я написала, что долго рассказывать и вообще, это не моя тайна, но моя вина, а Юру нельзя бросать на произвол судьбы, и если Алена моя лучшая подруга, пусть и бывшая, то ей не следует меня расспрашивать, а следует помочь мне помочь Юре.

– М-да, – сказала Алена. – Похоже, что рыцарские романы у нас снова в моде. А я думала, ты читаешь здоровую эротику.

Алена открыла книжку и вслух зачитала: “Я, Анаис, теперь умерла для секса. Перегорела, выжжена, сожгла в себе всякую веру и все мои великие иллюзии”.

– Великие иллюзии, понимаешь ли! Нет, здесь тоже не все здорово. Там, где порылась Влада, здорово быть не может.

Несмотря на то что Алена была права, я вырвала у нее книгу и жирными печатными буквами написала: “Юре надо помочь!”

– Хорошо, хорошо, не нервничай, – сказала Алена. – Я попытаюсь выяснить, что там Арт замутил. Все, мне надо бежать. У нас еще четыре часа иврита, сдохнуть можно.

Алена убежала, а я снова осталась одна, встревоженная больше прежнего.

Два урока спустя Алена опять меня навестила и принесла банан.

– Слушай, там нехилая движуха, – сообщила она. – Юрец отказывается разводиться на бабки. Красавчик. Решил сыграть в героя. Арт и Юра забили стрелку в эвкалиптовой роще за теннисным кортом. После отбоя.

“Надо кому-то рассказать”, – написала я, сама толком не зная, надо ли.

– Ни в коем случае, – уверенно сказала Алена. – Мы должны сами разбираться со своими проблемами. Иначе какого, извините, мы тут делаем?

В каком-то смысле Алена была права. К тому же пару дней назад я уже выяснила, что наши проблемы – это всегда проблемы для вожатых, а лишних проблем Тенгизу мне создавать не хотелось, тем более что я пребывала в полной уверенности, что эту проблему создала я сама, позвонив Арту по просьбе Аннабеллы и сдав ему ни в чем не повинного Юру.

Я написала: “Ты понимаешь, что Арт придет на стрелку не один, а со всеми своими друганами?”

– Конечно, – согласилась Алена. – Он трус, подлец и каналья. Так это называется в твоих романах? Но, честно говоря, не думаю, что москвичи на такое поведутся. Они все же не идиоты, и никто не хочет, чтобы его отправили домой. Разве что Мишаня придет, у него мозгов – кот наплакал.

Я написала, что неизвестно, что им важнее – понты или здравый смысл, и Алене пришлось согласиться и с этим.

– Что же ты предлагаешь? – спросила она.

“Мы тоже туда придем, – ответила я письменно. – Позови Натана и кавээнщиков”.

– Не, ну ты реально бредишь, – возмутилась Алена. – Ты собралась драться с Мишей из Чебоксар?

“Делай что хочешь, – написала я, – а я не оставлю Юру в беде”.

Весь вечер я провела в волнении. Фридочка, явившаяся в начале своей смены с ужином в алюминиевом контейнере, списала мои терзания на счет болезни. Соблазн обо всем ей рассказать был велик, но я ему не поддалась. Раз уж до сих пор молчала, какой смысл было открывать рот именно сейчас? Пришлось бы рассказывать обо всем – об Аннабелле, о вранье, о собственной дурости, слишком многое объяснять, так что лучше было и дальше молчать.

Когда появилась Аннабелла, я ее спросила письменно, в курсе ли она намечающихся событий.

– Разумеется, в курсе! – оскорбилась она.

“Так разрули ситуацию, – я написала. – Скажи Арту, что мы все сочинили”.