Йерве из Асседо

– А, ну да, Тенгиз ради меня Деревню не покинет. Его еще не уволили? Надеюсь, все прочли мое прощальное письмо. А теперь можете идти. – Аннабелла швырнула букет на стол и снова взялась за кисточку. – Благодарю вас за то, что пришли, но вы мешаете мне работать. У меня задание по арт-терапии. Я должна написать натюрморт.

– Ты долго собираешься здесь торчать? – спросил Фукс. – Вернись в Деревню, Владочка, тебя сильно не хватает.

– Не думаю, – пожала плечами Аннабелла, проводя желтой краской по подобию лимона, – что вам меня не хватает. Вы прекрасно без меня справляетесь, я уверена. А у Алены с Комильфо вообще наступила райская жизнь. Я бы все отдала, чтобы жить в комнате вдвоем.

– Мы скучаем за тобой, – выдавила из себя Алена, и, пожалуй, одна я знала, каких усилий ей это стоило.

– По тебе, – поправила Аннабелла.

– По тебе, – покорно исправилась Алена.

– Нет, – сказала Аннабелла, – я не вижу причин возвращаться. Меня здесь все устраивает. Лесной воздух благотворно на меня действует, и у меня почти прошел хронический гайморит. У меня появились новые знакомства в этом оздоровительном пансионате. Вот этот мальчик, например, у которого мама – профессор экономики в Иерусалимском университете. Идан!

Аннабелла помахала кисточкой одному из играющих в нарды. Желтая капля упала на зеленый стебель розы и медленно растеклась по шипу. Парень, на чьем затылке криво сидела маленькая ермолка, поднял на Владу хмурый взгляд и снова уставился на доску.

– Мы очень сдружились, – продолжила Влада. – Это потрясающе интересный молодой человек. Он утверждает, что его миссия – спасти всех евреев, попавших в плен.

Фридочка наконец опустилась на стул, но вид у нее был очень озабоченный.

– Что это значит? – спросила она делано небрежным тоном. – Какой такой плен?

– Не знаю, – снова пожала плечами Аннабелла. – Идан говорит, что нужно любой ценой выкупать души, которые оказались в плену. Он копит на это деньги. Он пообещал, что меня тоже выкупит, даже несмотря на то, что я не еврейка. Как вы думаете, еврейские души стоят намного дороже православных?

Почему-то, несмотря на саркастичный тон, от этих слов по моей спине бодрым шагом пробежалась целая рота мурашек.

– Мне не следовало приезжать в ваш Израиль, – вдруг сказала Аннабелла. – Я должна была остаться дома. Мне было хорошо дома. Зачем вы меня забрали из дома? Я хочу домой.

– Владочка, – воскликнула Фридочка, внимательно разглядывая рисунок, – как же чудесно ты рисуешь! Когда ты к нам вернешься, мы обязательно потребуем у Семена Соломоновича, чтобы он разрешил тебе разукрасить стены общежития. Давно пора придать им божеский вид.

– Я никогда не вернусь в вашу клоаку, – заявила Влада, ворочая кисточкой в пластмассовом стакане с мутной водой. – Я не собираюсь жить в интернате, в котором заправляют такие люди, как ваш Тенгиз. Сперва он заставляет меня ходить к психологу, затем – к психиатру, а потом и вовсе решает запереть меня в оздоровительном пансионате. Мне известно, что это он так решил. Вы бы на такое не пошли, Фридочка, я точно знаю. Вы хорошая женщина. Это все он.

– Владочка, – ласково сказала домовая, – мы все хотим, чтобы тебе стало… было хорошо.

– Нет, это только вы хотите мне добра, а мне сам Фридман сказал, что мой мадрих не может теперь “нести за меня ответственность”. Это ж надо! Притом что он сам ежедневно пихал мне таблетки, которые мне были не нужны и от которых мне стало в сто раз хуже, так что я не могла больше отвечать за свои поступки. Что же вы потом удивляетесь, что я их не глотала? Я ему столько раз говорила, что меня от них выворачивает, появляются странные мысли, теряется сосредоточенность и растет аппетит. Но он мне не верил. Он думает, что все про всех знает. Ни черта он не знает. Он всегда хотел выгнать меня домой. Он всегда меня терпеть не мог. Передайте ему, что это взаимно. Это все потому, что я не настоящая еврейка, а он расист и с самого начала дискриминировал меня по национальному признаку. Кто вообще допустил его к детям? Он даже собственную дочку не уберег. Жаль, что папа Арта не настоял на его увольнении. Но мой папа настоит, уж будьте уверены. Я ему написала… Я ему позвонила, и он приедет и заберет меня из вашего вонючего Израиля, а потом убьет этого урода за такое обращение. Передайте ему, что только последний мудак способен на такое…

– Давай успокоимся, Владочка, – потрепала ее по руке Фридочка. – Все будет хорошо. Ты многое перенесла, и, наверное, нам не стоило приходить к тебе в таком количестве…

– Не разговаривайте со мной как с сумасшедшей, – прошипела Аннабелла. – Я не сумасшедшая. Это вы все больные на голову и пытаетесь заодно свести меня с ума. Это Комильфо сумасшедшая. Знали бы вы, что творится у нее в голове! А я ничего плохого никому не сделала. Я вообще ничего не сделала, а всего лишь выпила пару таблеток, потому что мне захотелось напугать Комильфо, а вы раздули из этого какую-то трагическую драму. Это была всего лишь шутка. Шутка, и больше ничего. Как вы могли воспринять ее всерьез?

– Очень смешная шутка, – не выдержала Алена. – Все оборжались.