Йерве из Асседо

– Давай рассказывай. – Натан выпустил наконец мою руку, повернулся ко мне всем телом и скрестил ноги по-турецки.

– Что тебе рассказывать?

– Про книгу, которую ты сочиняешь.

– Откуда ты знаешь про книгу? – изумилась я.

– Ты же все время пишешь что-то в тетрадках. Получается, пишешь ты про этого… Почему имя такое немецкое? Он что, нацист, фашист? Фриднес… ё-моё, не получается выговорить, язык сломается.

– А ты попробуй. Скажи вслух. Ну пожалуйста! Это очень важно. Просто необходимо: Фриденсрайх фон Таузендвассер.

– Ладно, раз важно. – Натан торжественно выпрямил спину и провозгласил: – Фриднесрайх фон Таузендвассер.

– Фрид-е-нсрайх.

– Фриденсрайх фон Таузендвассер! – громко крикнул прямо в пустыню.

Эхом прокатилось имя по ущелью под нами, и в ответ порыв ветра взметнул и без того взлохмаченные волосы Натана Давидовича, которые он стриг намного реже, чем ногти. У меня все внутри замерло, а потом затряслось.

У Натана получилось очень красиво. Он даже специально придал имени немецкий акцент. Благо картавой ивритской “р”, похожей на немецкую, он владел в совершенстве с рождения. То есть с тех пор, как научился говорить. Чего не скажешь обо мне, да и ни о ком другом из нашей группы.

– Можно просто “Фрид”.

– Так бы сразу и сказала. Фрид. И что с Фридом? Что за герой? Почему он немец? Книга так и называется – он главный герой? О чем эта книга?

Я уже рассказывала об этом Маше и Тенгизу, поэтому в третий раз было не так страшно.

– Ну, книга – это громко сказано. Это еще не книга. Так, наброски, черновики. Может, когда я стану человеком, дозрею до настоящей книги.

– Ты уже человек, моя дорогая Комильфо, – неожиданно по-взрослому сказал Натан Давидович. – Так что там происходит?

Я вздохнула, а Натан понял, чем было вызвано мое замешательство.

– Очень трудно пересказывать книги. Но это же твоя книга. Ты ее сочиняешь. О чем ты пишешь?

В некоторые моменты мне казалось, что не существовало на свете человека косноязычнее меня.

– Ну… В общем… Я не знаю… Все происходит в Асседо… Асседо это южная провинция огромной восточной империи, где солнце никогда не восходит, и всеми провинциями правит злой император, но это не важно. При трагических и ужасных обстоятельствах Фрид однажды захотел умереть и прыгнул в ров своего замка из окна четвертого этажа. Но умереть у него не получилось, и он остался калекой на всю жизнь. От него все отвернулись по приказу его друга и сеньора дюка, и даже сама Смерть от него отвернулась, и он до сорока лет прожил в своем северном замке Таузендвассер в полном одиночестве как изгой. Но спустя шестнадцать лет его юный сын, которого он проклял и отверг, нашел его и вызволил из замка, а дюк его простил. И тогда Фрид Красавец снова вошел в моду, как в юности, самоубийства стали модными, особенно среди юных барышень, а в Асседо начались всякие приключения и бардак, который Фрид туда снова внес. А сын Фрида, которого дюк воспитал, и одна иудейская женщина, которая во Фрида влюбилась, решили найти для него лекарство от покалеченности. Потом оказалось, что эту иудейскую женщину, Зиту, очень много лет назад, когда она была еще ребенком, и задолго до того, как он бросился в ров, Фрид чуть не погубил, когда участвовал в погроме в Сарагосе. А в Сарагосу они с дюком ездили, чтобы привезти императору арагонскую невесту. В общем, они все вместе с испанцами и остальными послами напились во время пира, принялись буянить, устроили погром на иудеев и перерезали всю родню этой женщины, но она чудом спаслась и с тех пор скиталась по свету, и с ней случались ужасные вещи, включая долгий плен в публичном доме, пока она не попала в Асседо и случайно не встретилась с Фридом. Но все это стало известно только потом. А пока она влюбилась во Фрида и узнала, что существует древняя легенда о том, что человек может призвать Мага, который исполнит одно его желание. Но Маг не появляется просто так: чтобы его вызвать, человек должен принести семь случайных жертв, сам не зная, что приносит жертвы и призывает Мага. А Фриденсрайх это такой тип, который всем приносит несчастья. Так что велики шансы, что у него получится призвать Мага и выздороветь.

– М-да, – промычал Натан Давидович в глубокой задумчивости. – Как в “Незнайке в Солнечном городе”, только наоборот. Но я не понимаю, зачем такому человеку выживать и выздоравливать. Не лучше ли было бы для всех, если бы он умер?

На это я не знала, что ответить.

– А эротика там есть? – спросил Натан.

– Чего?!

– Постельные сцены. Ты же сказала, что там есть про бордель.

– Какие постельные сцены, ты что, чокнулся? Я ничего об этом не знаю. Но там есть про любовь немножко, да.

– Про любовь… – повторил Натан и улыбнулся.

– Сними, пожалуйста, очки, – попросила я у него.

Не задавая больше лишних вопросов, Натан Давидович снял очки. Я посмотрела ему в глаза и вдруг увидела, что это родные глаза родного человека. И не важно, буду я с ним встречаться или гулять, целоваться или расставаться, он всегда будет членом моего племени.