Идти до конца

Александр Апполинариевич внимательно прочитал письмо, с каким-то сомнением повертел и вернул. Стал на неплохом французском беседовать с Егором. Поинтересовался его профессией, в каком он родстве с главой семьи Юсуповых, где живёт, каков его личный интерес в этом деле, понимает ли он все трудности этого дела в связи с тяжелейшим положением ныне в России. Судя по его реакции на ответы, он остался более-менее довольным, его опасения рассеялись. Стал рассказывать почему, в какой связи сам интересовался этим весьма значительным для России родом. Пояснил:

– Основные материалы по этому вопросу сейчас сосредоточены в историко-архивном хранилище бывшего Ленинграда, а ныне Санкт-Петербурга, однако часть материалов восстановлена великолепным энтузиастом Ефимом Поликарповичем, проживающим ныне недалеко от бывшей основной усадьбы этого рода. Они находятся сейчас в работе у него. Он продолжает их систематизировать и восстанавливать.

В это время подошла медсестра и напомнила о предстоящих процедурах. Александр Апполинариевич тут же вытащил небольшой блокнотик, вырвал страничку и чётким, почти каллиграфическим почерком написал Ефиму Поликарповичу письмо с просьбой оказать содействие. От подарков он наотрез отказался, но медсестра, сидящая рядом и ожидающая его, подмигнула им и незаметно забрала принесённые цветы и пакет, тихо шепнув: «Я всё передам как надо, не беспокойтесь».

На следующий день они с утра подъезжали к дому Ефима Поликарповича. Ему они также приготовили подарки: хорошую курительную трубку с фирменным английским табаком; сильную немецкую лупу; вечную ручку «Паркер» с золотым пером; набор фирменных коньяков; набор пачек настоящего индийского чая. Хозяин довольно быстро вышел на крыльцо, услышав звонок. Подошёл к калитке, внимательно, слегка прищурившись, спросил: чем может быть полезен? Держался он хоть и настороженно, да это и понятно – время-то каково, а нравы, но вполне доброжелательно. Было в нём что-то от большого ребёнка. Видно, этот человек никогда людям не делал пакостей и многому по простоте сердечной просто доверял. Николай представил Егора, затем представился сам в качестве его временного секретаря-переводчика, протянул письмо академика. Хозяин взял его, вытащил из душегрейки старомодные очки, внимательно прочитал и буквально расцвёл:

– Александр Апполинариевич! Как он? Не забыл старика…

– Сейчас он находится в санатории, на долечивании. Он бы и сам проехал с нами, ему очень интересно всё то новое, что Вы успели сделать, но врачи пока не отпускают.

Хозяин засуетился, провёл их в чистенькую переднюю, где они без напоминания сняли обувь и верхнюю одежду, затем в комнату, явно служившую ему и гостиной, и кабинетом. В комнате было светло от трёх окон, стояло множество разных цветов, издававших своеобразный аромат. Привлекали старинное бюро со множеством ящиков и ящичков, а также большой книжный шкаф, туго набитый папками. Усадив гостей в кресла, хозяин на некоторое время исчез, пояснив: «Поставлю чай, за ним лучше вести беседу».

Николай прошёл с ним в другую, небольшую комнату, явно служившую ему кухонькой. Минут через пятнадцать он вышел, улыбаясь, неся в руках литров на десять старинный самовар. Установив его на стол, сразу же незаметно исчез. Хозяин даже и не заметил, весь поглощённый хлопотами. Достал баночку с вареньем и мёдом, розетки, заварной чайник. И тут Егор встал и на ломанном русском принялся вручать ему привезённые подарки. Хозяин несказанно смутился, стал отказываться, но Егор настойчиво совал ему в руки большую коробку с пачками чая. Тот, как увидел и «нюхнул» их, так и онемел. И тут с продуктами вошёл в комнату Николай. Сходил на кухню, нарезал бутербродов, разыскал вазу, насыпал в неё конфет, а в тарелку – бисквитов. Вскоре их стол напоминал некую скатерть-самобранку. Посередине его, как в лучших старинных обычаях, важно попыхивал самовар со стоящим на его вершине большим заварочным чайником. Николай весело, непринуждённо принялся командовать за столом. Под протесты хозяина вытащил купленную им бутылку коньяка, уговорил того дать пузатые рюмки и, ссылаясь на известный русский обычай, предложил выпить за настоящего русского человека, патриота, сумевшего даже в это трудное время сохранить человеческое достоинство, дар учёного.