Идеи и интеллектуалы в потоке истории

активизируются творчество и конкуренция, ведущие к

дальнейшим продвижениям в содержательной области;

223

5)если новые успехи философии продолжают быть полезными

для решения старых и новых ментальных, культурных и

социальных проблем, то продолжается автокаталитический

процесс взаимоусиления в развитии мышления и социальной

практики;

6)в противном случае поиски решений в социальной сфере

ведутся уже не в философии, а сама философия переходит

в стадию относительно изолированного спокойного развития

или же обсуждения тонкостей, нюансов, комментаторства, что,

как правило, ведет к ее стагнации.

В периоды взлета философии (пункты 2-4) формулирование новых

идей, создание проектов сопряжено с откликом на актуальные

проблемы и чувствительностью к векторам и тенденциям развития:

«В этом смысле конструирование философских идей не есть лишь

утопическое предвиденье того, что не существует. Конструирование

будущего предполагает анализ наличных тенденций. В философии и

фундаментальной науке вообще предвиденье смыкается с

проектированием, с созданием идеальной модели будущего действия и

общения, которая в принципе может быть реализована на практике»

[Касавин 2015, с. 52].

В качестве примеров триумфа философии и во внутреннем и во

внешнем планах, где пункты 1-5 в той или иной форме присутствовали,

приведем:



роль софистов и философов поколений от Сократа до

Аристотеля в политической и культурной жизни греческих

полисов;

роль картезианского рационализма и бэконовского эмпиризма

в развитии новоевропейской науки;

роль философии английского либерализма и французского

Просвещения в процессах секуляризации, развития республиканизма, гражданского

равенства, повышения значимости наук, ремесел, инженерии, инвестирования в них;



роль немецкого идеализма в становлении университетского

образования и науки гумбольдтовского типа;



роль прагматизма в развитии американской демократии, науки

и образования.

Б. Франсес указывает на доводы в пользу частичного

осуществления только второго пункта: надеется на существенный

прорыв и решение внутренних философских проблем. Вообще говоря,

следует рассмотреть весь этот цикл взаимодействия применительно к

современной ситуации в мире и мировой философии.

Эпоха турбулентности

Две большие сферы проблем, бывшие сквозными в истории

человечества, отнюдь не исчезли в XXI в., но стали еще острее:

224

отношение растущих и технологически развивающихся обществ с

природным окружением (дефицит и истощение ресурсов, загрязнение,

естественная и антропогенная деградация среды), а также отношения

частей человечества между собой (межгосударственные,

межэтнические, межконфессиональные, классовые, сословные и

прочие конфликты).

Глобальные проблемы всем известны, и многое здесь тоже

упирается в новую систему правил, которых пока нет, и которые могли

бы обеспечить если не решение экологических проблем, то хотя бы

недоведение ситуации до опасных пределов, до экологических

бедствий.

Тим Мулган в статье « Будущее философии» размышляет о том,

какой должна стать философия, в особенности, этические учения, в

предположении о будущем «разбитом мире».

«Изменение климата — и другие экологические или экономические

угрозы — может привести к разбитому миру (a broken world), в котором

ресурсы Земли не могут поддерживать все человеческие существа; где

климат крайне непредсказуем и обычными станут экстремальные

погодные явления; где некоторые части земного шара станут больше не

пригодными для жизни; подумайте о невыносимой жаре африканских

пустынь или о тихоокеанских атоллах, навсегда скрывшихся под

волнами. Разбитое будущее, может быть, и не является неизбежным, но

это не только плод воображения. Это одно из возможных будущих, а

может быть, наиболее вероятное. И, конечно же, чем дольше мы делаем

меньше, чем должны делать, тем больше вероятность того, что таким

оно и будет» [Mulgan, 2011].

Недавние прокатившиеся по странам Северной Африки, Америки,

Европы, России и Украины волны социальных протестов, революций,

ответного государственного насилия, появление зон нового жестокого

варварства (Афганистан, Сомали, Ливия, регионы Центральной

Африки), террористических сетей и «государств» (Аль-Каида и ИГИЛ)

показывают риски нестабильности, конфликтность и уязвимость

социально-политических и политико-экономических устройств. Речь

идет не о наступившем полном хаосе и «конце времен», а о новых

вызовах для человечества, его разума, способности к договорам и

регулирующим правилам.

«Констатируя растущую хаотизацию мировой политики, заметное в ряде

стран снижение интереса к проблематике глобального регулирования и

управления, не следует видеть в этом признаки приближающегося краха

цивилизаций, конца культуры и вселенской катастрофы. Чем меньше

такого регулирования сегодня — тем острее будет потребность в нем в

будущем» [Фельдман, 2012, с. 44].

Практически везде общественное недовольство связано с разрывом

между основной частью населения и правящими элитами,

олигархиями, которые повсеместно — и в отсталых обществах, и