Читаем Идеал воспитания дворянства в Европе, XVII–XIX века полностью

Петр Кириллович и Андрей Кириллович Разумовские, начиная с 1765 г.;

Александр Борисович Куракин, 1766–1773 гг.;

Николай Алексеевич Голицын, 1766–1773 гг.[1199];

Николай Петрович Шереметев, 1769–1773 гг.;

Василий Сергеевич Шереметев, 1772–1774 гг. (или дольше);

Алексей Борисович Куракин, 1773–1776 гг.;

Лев Кириллович и Григорий Кириллович Разумовские, конец 1760‐х – 1774 г.;

Илларион Иванович Воронцов, 1770–1774 гг. (или дольше);

Сергей Сергеевич Гагарин, с начала 1770‐х;

Василий Васильевич Долгоруков, около 1772 г.;

три сына Петра Александровича Румянцева: Михаил, Николай и Сергей; двое последних путешествовали в 1774–1777 гг.[1200];

Павел Михайлович Дашков, 1775–1782 гг.;

Николай Борисович Юсупов, 1774–1781 гг.;

Дмитрий Михайлович Голицын, 1778–1782 гг.;

Григорий Иванович Чернышев, около 1779 г.;

Михаил Андреевич Голицын, 1780–1787 гг.;

Борис Андреевич и Алексей Андреевич Голицыны, 1780–1788 гг.;

Алексей (возможно, Яковлевич) Шаховской, около 1780 г.;

Борис Владимирович и Дмитрий Владимирович Голицыны, 1782–1790 гг.[1201];

Александр Иванович Толстой, около 1783 г.;

Павел Михайлович Вяземский, около 1783–1784 гг.;

Иван Дмитриевич Трубецкой (двоюродный дед Льва Толстого), около 1783–1784 гг.;

Алексей Григорьевич Бобринский, 1783–1788 гг.[1202];

Михаил Петрович Голицын, 1784–1787 гг.;

Иван Кириллович Разумовский, начиная с 1785 г.[1203];

Павел Михайлович Волконский, около 1783–1785 гг.;

Павел Петрович Нарышкин, 1785–1788 гг. (или дольше);

Иван Алексеевич Гагарин, 1786–1788 гг. (или дольше);

Григорий Александрович Строганов, 1785–1789 гг.;

Павел Александрович Строганов, 1786–1790 гг.[1204];

братья Михаил Николаевич и Василий Николаевич Горчаковы, около 1787–1788 гг.;

Иван Иванович Барятинский, 1789–1791 гг.[1205]

Обратимся теперь к одной из ветвей семейства Голицыных, так называемым «Голицыным-Михайловичам». В целом членов этой семьи в XVIII веке отличает весьма успешное продвижение по службе, высокий уровень благосостояния и, в ряде случаев, тяготение к дипломатической карьере. За двадцать лет – с конца 1760‐х по конец 1780‐х годов – семь представителей рода Голицыных, принадлежащих к одному поколению, были отправлены за границу для учебы и путешествий по Европе.

Николай Алексеевич Голицын в 1766 году, в возрасте 14 лет, был отправлен в Стокгольм, где учился около года. Затем – надо думать, по желанию его отца Алексея Дмитриевича, – двоюродный брат последнего Дмитрий Михайлович Голицын, посол России в Вене, вступил в контакт с эльзасцем Конрадом-Рене Кохом, чей брат был его, Дмитрия Михайловича, секретарем. Кох составил для будущего воспитанника учебный план, начинавшийся с двухлетнего пребывания в каком-либо университете или школе – в Страсбурге или в Турине, но только не в немецком городе, где «слишком дикие» нравы не имеют ничего общего с «той учтивостью и той светскостью, какими надлежит отличаться человеку знатному». Три следующих года предполагалось посвятить поездкам по Италии, Англии, Голландии, Франции и Германии[1206].

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология