Идеал воспитания дворянства в Европе, XVII–XIX века

Наряду со служебными поездками, которые полностью или частично финансируются государством, но в то же время служат личным интересам той или иной семьи, в середине 1750‐х годов можно наблюдать увеличение числа выездов молодых людей за границу в частном качестве, хотя документы не позволяют надежно идентифицировать среди них путешествия с недвусмысленно обозначенной образовательной целью. В дипломатической переписке упоминаются соответствующие отбытия и прибытия: главу российской дипломатической миссии либо просто информируют о вояжерах; либо, чаще всего, просят присматривать за юными путешественниками, даже если тех кто-то сопровождает; либо, наконец, прямо просят взять под опеку и молодого человека, и его гувернера.

Итак, начиная с 1750‐х годов образовательные путешествия, не связанные с какой-либо миссией или государственной службой, становятся привычной практикой. Важно подчеркнуть, что этот обычай – впрочем, как и путешествия дворян более зрелого возраста – возникает до, а не после публикации манифеста «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству», который уже во втором абзаце упоминал образовательные поездки за границу как один из важнейших аспектов политики Петра Великого. Можно сказать, что в этой специальной области, как и в ряде других, манифест узаконил и облегчил утверждавшуюся социальную практику.

В самом деле, нетрудно заметить, что в 1750–1760‐х годах возрастает число «цивильных» образовательных путешествий, не связанных напрямую с государственной службой. Некоторые из них к настоящему времени хорошо известны. Таково путешествие графа Александра Романовича Воронцова, чьи перемещения по Европе были от начала до конца организованы его дядей Михаилом Илларионовичем, а затем контролировались им на расстоянии. После обучения в «версальской легкоконной академии»* Александр Воронцов совершил своего рода Grand Tour, наполовину частный, наполовину дипломатический, причем происходило это в самый разгар Семилетней войны[1191]. Его младший брат Семен Романович, отчасти подражая старшему, путешествовал в 1764–1765 годах: сначала как советник посольства в Вене, потом как обычный «турист», протежируемый дядей[1192]. В письме к отцу Семен Воронцов оправдывал свое намерение задержаться на некоторое время в Пруссии тем, что в Европе установился мир, а сам он испытывает желание «видеть остаток Европы, который […] еще не видел»*[1193], поскольку-де его брату Александру удалось посетить европейские страны до начала Семилетней войны, – весьма показательная аргументация, в которой сквозит более или менее сознательное стремление изъездить Западную Европу вдоль и поперек.

Путешествие барона Александра Сергеевича Строганова длилось в общей сложности более пяти лет: с мая 1752 по июль 1757 года[1194]. После двух лет учебы в Женеве он совершил чрезвычайно длительный европейский Grand Tour. Отправившись в путь вместе с гувернером, подданным Пруссии, он все больше освобождался от опеки отца и наконец, после его смерти в сентябре 1756 года, стал определять маршрут по собственному разумению, так что план путешествия, составленный и посланный ему Герхардом Фридрихом Миллером в июле 1754 года[1195], в действительности не соблюдался.

Андрей Михайлович Голицын (1729–1770), двоюродный брат упомянутых выше А. М. и С. М. Голицыных, путешествовал по Европе начиная с июля 1752 года; он побывал в Голландии, в Женеве, совершил вместе с А. С. Строгановым тур по Италии, а оттуда направился в Австрию[1196]. В общей сложности его путешествие длилось три года и три месяца[1197]. Ограничимся этими примерами, которые можно было бы умножить.

Екатерининское время: пример семьи Голицыных