Читаем Идеал воспитания дворянства в Европе, XVII–XIX века полностью

Менее заметные следы оставило путешествие Александра Николаевича Голицына (род. в 1769 году)[1224]. В 1785 году отец хотел отправить его учиться в Страсбург и попытался вновь нанять Бернерда, который ранее сопровождал безвременно умершего Дмитрия, но тот ответил отказом. В январе 1786 года отец скончался, и юношу поспешили отправить в университет Лейпцига, где он и оставался с июня 1786 до лета 1788 года. Мы вновь обнаруживаем его в 1790 году, когда он занимается в основном тем, что спускает свое довольно значительное наследство. Чтобы отвлечь Александра и не дать ему натворить еще больших глупостей, А. М. и Д. М. Голицыны пытаются отправить его в двухлетний тур по Европе: это «единственный способ помешать ему губить себя и разлучить с публичной женщиной», писал Д. М. Голицын, указывая, что нужно только подыскать приемлемого гувернера[1225]. Дальнейшая история путешествий Александра нам неизвестна.

В своей совокупности эти частные случаи обнаруживают немало черт сходства, объясняющихся, безусловно, особенностями истории семьи. Все говорит о том, что начиная с путешествия Николая различные распорядители, в том числе вице-канцлер Александр Михайлович и посол Дмитрий Михайлович, сконструировали эталонный образец такого вояжа, и в дальнейшем его длительность, маршрут, общая концепция повторялись от племянника к племяннику, при этом Страсбургский университет стал отправным пунктом для обучения, а затем и поездки по европейским странам.

Впрочем, эти черты в определенной степени повторяются также за пределами узкого семейного круга Голицыных и, как нам кажется, характеризуют бóльшую часть путешествий молодых русских аристократов того времени. Попытаемся их описать.

<p>Русский Grand Tour</p>

География путешествия варьируется, но эти изменения относятся скорее к порядку следования через различные страны, чем к их набору, который остается для всех путешественников примерно одним и тем же. Маршрут определяется несколькими географическими императивами. Что касается климата, то летом надо избегать Италии и юга Франции, зимой – Швейцарии. В качестве целей посещения предпочтительны большие и малые столичные города и, если получится, королевские дворы. Можно различить и своего рода «тематические» мотивации. Швейцария привлекает прежде всего альпийскими пейзажами, но в то же время институтами (историей ее конституции, Женевой), которые, впрочем, представляют для путешественников основной предмет интереса также в Англии и во Франции; экономические достопримечательности сосредоточены главным образом в Англии, однако их немало, например, и в Швейцарии, и во Франции (например, солеварни). Особое место занимают «морские порты»: им отдается предпочтение в любой стране, имеющей такие города; единственное исключение составляют германские государства, где посещают только Гамбург. Италии в конструкции путешествия неизменно принадлежит ключевое и ничем не заменимое место, ее отсутствие в маршруте может быть только случайным. Обычный тур по Италии требует не менее восьми месяцев, чаще – года и, таким образом, составляет от трети до половины всего путешествия. Пребывание в Риме, столице Древнего мира, религиозной столице и во все большей мере столице изобразительных искусств, признается важнейшим элементом итальянского тура. Вокруг Неаполя находятся вновь открываемые памятники Античности; к тому же это крупный город, столица одного из итальянских королевств. Венеция несколько отступает на задний план, но, судя по всему, не так далеко, как в поездках западных путешественников: приезд в этот город часто приурочивают ко дню Вознесения Господня, чтобы присутствовать на празднике «Бракосочетания с морем»; кроме того, Венеция – удобный транзитный пункт, если предполагается продолжить путешествие в Австрии. В целом Италия предстает страной прекрасного, страной искусств.

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология