С самого раннего возраста меня интересовало существование Бога. Семья, в которой я вырос, не была глубоко религиозной, но всегда ассоциировала магию и чудеса всепроникающей энергии с божественной сущностью. Неважно, близки ли вам такие понятия, как
В поддержку моего интереса к всевышней природе родители учили меня, что Бог обитает во всем и является любящим, мудрым, милосердным спутником, который желает только лучшего. Эта мысль утешала и была тем толчком, который был так мне необходим, чтобы начать свое внутреннее путешествие.
Примерно в одиннадцать лет я начал ходить в воскресную школу, готовясь к бар-мицве. Там спонтанные «осознания» стали приходить ко мне более регулярно. Я слушал библейские рассказы о разгневанном Боге и подсознательно чувствовал, что они созданы человеком. Пусть и без понимания, почему и как это получается, мне была очевидна разница между представлением о всевышней силе и непосредственно божественной истиной. В то время я даже не смог бы сформулировать это внутреннее открытие, а просто видел бесспорное несоответствие между тем, «каким человек придумал Бога, чтобы держать людей в узде» и невыразимым, вездесущим светом духа.
Некоторые из моих друзей выросли, мечтая стать следующим Майклом Джорданом. Другие стремились пойти по стопам своих родителей и работать в правоохранительных органах. Мой же интерес был направлен внутрь. Мне хотелось общаться с Источником на глубочайшем уровне через свои инстинкты. Я желал быть в первых рядах, чтобы засвидетельствовать триумф проявления божественности, быть самым чистым отражением святого присутствия и служить высшей воле того, что призвало меня к жизни.
Один поворотный момент ощущения этой всевышней духовности произошел, когда я учился в пятом классе. Это случилось одним зимним днем во время школьного концерта, на котором хор исполнял праздничные песни. Программа была обычная – рождественские песни и несколько еврейских мелодий. Но когда хор начал петь
Я выбежал из аудитории и успел пробежать до середины школьного двора, когда из меня извергся гортанный вопль, который затем превратился в безудержные рыдания. Это не было проявлением боли, печали, обиды или озлобленности. На меня нашло чистое благоговение перед духом, который ожил в глубине моего существа. Было ощущение, будто что-то внутри меня высвободилось. Я понятия не имел, что происходит, но чувствовал себя в полной безопасности в присутствии невидимой любящей силы.
Хотя в детстве и юности у меня случались проблески этой истины, в старшем подростковом возрасте развитие осознанности ускорилось в прогрессии. Когда она расцвела, меня особенно заинтриговала сила и выражение благодарности. Впервые я открыл это для себя в средней школе, в первую очередь – как защитный механизм от издевательств. Ко мне тогда подошли дети, чтобы поиздеваться над моим ростом. Они сказали:
– Чувак, да ты коротышка!
Какой-то внутренний импульс шепнул мне ответ:
– Да. Спасибо, что обратили внимание.
Ребята посмотрели на меня так, будто я сморозил абсолютную глупость, а затем умчались восвояси. Очевидно, высмеивать меня дальше было уже неинтересно, поскольку они не встретили того отпора, на который рассчитывали.
Когда я повзрослел, во мне вновь стала проявляться благодарность в ответ на чужое осуждение. Я искренне думал: «
Подобные случаи вошли в мою практику, а детская любовь к видеоиграм вдохновила меня на творческий подход. Каждый раз, выражая благодарность за что-либо, я представлял себе, что к моему энергетическому счету прибавляется больше баллов. Стоило привыкнуть к этому взгляду на жизнь, как мне стало очевидно, что каждое взаимодействие, результат и обстоятельство были даром, созданным для того, чтобы способствовать моему высшему и величайшему благу, даже если внешне они казались чем-то, что сбивало с толку, ошеломляло, или расстраивало.