Ястреб халифа

– Аммар. Это не аль-джабр, где дважды два – всегда четыре. Это человеческая душа. Она устроена, кстати, сложнее, чем думал ибн Сина. Ее может охватить паника – и тогда защита падет. Ее может покинуть доверие к Единому, подарившему нашим разумам природное свойство закрываться от вторжения, – и тогда защита падет. Но я не думаю, что твоей невесте это грозит. Она умная и способная девушка.

– А что ж ты… – зашипел Аммар.

– Она первая начала оскорблять меня! – взорвался нерегиль.

Аммар плюнул:

– Вы как огонь и порох, я буду держать вас подальше друг от друга. И смотри мне, самийа, – чтоб последний раз я видел ее из-за тебя в слезах. Ты понял меня?

Тарик надулся, как мышь на крупу.

– Ты понял меня?

В ответ пробурчалось что-то отдаленно похожее на «да».

– Вот, – удовлетворенно кивнул Аммар. – А не то смотри у меня – вода, мука, лепешки. Пара недель на кухне научат тебя вежливо разговаривать с госпожой.

Нерегиль лишь дернул плечом. И устало прислонился к теплой стене желтоватого песчаника.

Под окнами башни в громадном зеркале пруда лежало розово-фиолетовое закатное небо. Пальмы и магнолии качали листьями в вечернем ветерке. Вода шла легкой рябью, искажая силуэты пяти освещенных факелами арок входа. У пруда перекликались невольники, разносившие лампы и светильники. Под окнами булькал фонтан и угукала горлица – на одном из двух здоровенных кипарисов явно было гнездо.

– Ну что, давай? – с нетерпением напомнил Аммар о деле.

– А?.. – рассеянно отозвался нерегиль.

– Давай, говорю, – сердито понукнул его халиф. – Талисман давай. Для магического зеркала.

– Ах да, – Тарик встряхнул головой и отлепился от оконного проема.

И вытащил из рукава металлический позолоченный диск шириной не более половины ладони. Аммар с любопытством присмотрелся: по ободу кругляшка шла надпись размашистыми хвостатыми буквами сумеречников, потом следовали символы планет, а потом концентрическими кругами – еще две надписи.

– Что это? – блестя глазами, поинтересовался он у Тарика и ткнул пальцем в буквы.

– Да чушь, – дернул плечом нерегиль и брезгливо скривился – золоченый плоский круг, казалось, внушал ему неодолимое отвращение. – По краю – так вообще белиберда, якобы имена семи ветров власти. Дальше символы и имена планет – кстати, буквами Ауранна, но на ашшаритский манер: Зухал, Мустари, Миррих, Шамс, Зухра, Утарид, Камар…

– Ну а это?

– А это, – тут нерегиль скривился окончательно, как будто в рот ему выжали сок лимона, – якобы имена предержащих ангелов.

– А ты откуда знаешь, что это «якобы» имена? – фыркнул Аммар.

– Я с этими ангелами разговаривал. С детства, – отрезал нерегиль. – И уж имена их – и на нашем, и на их языке – знаю в точности и все до единого. Вот этой вот чуши – Каптиэль, Саткиэль, Анаэль и прочей белиберды – среди подлинных имен Сил мира нет.

Если бы не свидетельство Яхьи ибн Саида, халиф за такое бесстыжее хвастовство и богохульное кощунство приказал бы отдать самийа распорядителям наказаний – чтоб высекли и разом отучили позорить ашшаритское богословие. Но Яхья клятвенно заверил эмира верующих, что так оно и есть: нерегили взбунтовались не где-нибудь, а прямо в благословенном земном раю. Подняли мятеж, неверные свирепые собаки, против ангелов Всевышнего, против Властей и Престолов, живущих посреди благоухающих садов и белого винограда.

Вот народ, мрачно подумал Аммар и смерил Тарика строгим взглядом. Мало тебя еще наказали, собаку эдакую, выдав верующим ашшаритам головой, – и халиф с удовлетворением почувствовал себя орудием Божественной справедливости.

– А вдруг там эти имена люди услышали и все переиначили? – Аммар решил не сдаваться – тоже мне, избранный собеседник ангелов выискался.

– В стране моего детства никаких людей отродясь не было и никогда не будет, – отрезал Тарик и зло прищурился. – Только этой напасти нам не хватало.

– А если у вас там было все так прекрасно, то чего же вы оттуда выперлись и сюда, к нам, к людям, приперлись? – прищурился в свою очередь Аммар.

Тарик раскрыл было рот, но вдруг смешался – и закрыл рот. Халиф аш-Шарийа с удовлетворением кивнул – и взглядом приказал: мол, дальше рассказывай. Нерегиль зло прижал уши, но повиновался:

– Вот и все, больше ничего не написано.

– А чего ты тогда на него морщишься, будто тебе на ногу наступили?

– А вы его изготавливаете отвратительным способом – прокаливаете в семи истечениях человеческого тела: крови, семени, слюне, ушной сере, слезах, экскрементах и моче. Тьфу.

– Но ведь оно действует? – усмехнулся Аммар.

– Но не из-за того, что на него кто-то помочился, – процедил нерегиль.

Похоже, он начинал злиться не на шутку. Аммар решил заканчивать дергать своего ручного тигра за усы и задал последний вопрос:

– А из-за чего?

– Из-за того, что при изготовлении на кровь и пение заклинаний слетается… шайтан знает что. И дает зеркалу Силу, – мрачно ответил нерегиль.

– Эй, – Аммар отдернул руку, – ты чего сюда притащил?

– Это зеркало аль-Джунайда, – успокаивающе отмахнулся Тарик. – К Джунайду слетались понятно кто – джинны.