Ярослава и Грач

В этом было сложно признаться, ибо социум требовал иного, и за эти мысли Яра порой чувствовала себя виноватой перед своим ребенком, но быть беременной ей не нравилось. Хотелось снова остаться один на один со своим телом. Она видела некую несправедливость в том, что не могла хотя бы на время передать свою ношу Грише. Ребенок-то был общий, а отдуваться приходилось ей одной. Впрочем, судя по постам девочек на форуме, она была не одинока в своих чувствах, и не ясно было, для чего так отчаянно утверждался в обществе образ счастливой беременной. Еще в первом триместре Яра поняла, что это только на страничках в соцсетях женщины продолжают вести тот же образ жизни, что и до попадания в это презабавное положение. Реальность как всегда оказалась намного сложнее. Последние восемь месяцев в ее сознании слились в пытку. Узнав, что у них будет ребенок, Григорий впервые за все девять лет, что они были вместе, подарил ей гигантский букет цветов, а ее едва не стошнило от исходящего от него аромата. Тогда Яре казалось, что это самое ужасное, что могло с ней произойти. Но на самом деле в тот момент она еще просто не знала, что ее ждет. Ее до сих пор рвало от одного вида и запаха мяса и от любого съеденного продукта красного цвета, она питалась очень выборочно, и больше потеряла, чем набрала, но все равно чувствовала себя коровой. Было тяжело наклоняться, поворачиваться, ходить, сидеть, лежать, периодами начинали шалить гормоны, она постоянно уставала, все забывала и вообще стала плохо соображать. Постоянная тошнота, а потом и выросший живот не очень-то располагали к постельным утехам, и если раньше ей казалось, что отсутствие секса три недели — это повод для развода, то сейчас она точно знала, что его в семейной жизни может не быть гораздо, гораздо дольше, и оставалось только радоваться терпению и выдержке мужа в данном вопросе, которые раньше приводили ее в отчаяние.

Яра вообще во многом пересмотрела свое отношение к Грише. Девочки на форуме жаловались на мужей, которые хотели их довольными, накрашенными и с укладкой, и чтобы ужин с двумя переменами блюд, и в квартире чисто, и вообще «живота же еще нет», и «наши мамы же как-то справлялись». Плакались, что отцы их детей их не понимают. Яра молчала. Гриша от нее ничего не требовал и, кажется, все понимал. Бдил, чтобы она пила витамины и правильно питалась, в гололед водил под ручку даже до булочной, ни разу не высказал ей за разбитый вид или непомытый пол, и всегда помогал надевать и снимать сапоги, завязывал шнурки на кроссовках, если был рядом. Ее Гриша вдруг оказался лучше всех самых романтичных мужиков на свете. Нынче Яре было очень стыдно, что раньше она этого не понимала. И она думала: вот родит, все вернется на круги своя, и тогда возместит ему сполна, в том числе в постели.

Правда, на форуме ее уже просветили, что сразу после рождения ребенка рассчитывать на возврат к полноценной интимной жизни не получится. Хотя бы потому, что между ними теперь очень долго будет спать третий. Это Яре не понравилось. На данный момент она была убеждена, что ее ребенок будет спать только в своей кроватке. Кроватка, к слову, уже была куплена и собрана и стояла в их спальне, украшенная балдахином и милыми бортиками с изображенными на них зверятами. «Самый потрясающий конструктор из всех, что я собирал», — сияя, сообщил ей Гриша, когда закончил трудиться над этим новым предметом их интерьера.

Яра очень хотела разделить его энтузиазм, но сделать это вышло только вполсилы. В последние несколько дней по ночам ее мучила бессонница, в противовес которой все время хотелось спать днем, и она ходила малость заторможенная. В интернете уверяли, что это нормально и пройдет после родов, хотя там уже спать не получится.

Помимо всего этого Яра отчаянно переживала за дочь. Ей не нравилось, что она не может ее видеть. Она не чувствовала шевеления уже двадцать минут… Почему? Шевелится слишком часто? А вдруг что-то не так с плацентой, и у ее ребенка началось кислородное голодание? Никак не выходила из головы ревущая женщина, однажды выскочившая на ее глазах из кабинета гинеколога и кинувшаяся прочь по коридору… Хотелось иметь на животе сигнальную лампочку. Пока горит зеленым — все хорошо. А если что, загорится красным, заверещит, и она успеет что-то сделать… Уровень тревожности к концу беременности бил все рекорды и сводил ее с ума. Гриша успокаивал как мог, но получалось у него плохо.

Недавно Яра призналась маме, что уже ждет не дождется, когда родит, и все это закончится. И поймала на себе ее жалостливый взгляд. Мама никак не стала его пояснять, и теперь Яру не покидало ощущение, что ей забыли рассказать о чем-то важном…

Но в любом случае время ее беременности подходило к концу, а один из главнейших вопросов до сих пор не был решен.

— Итак, имя! — бодро воскликнула Яра. — Мне нравятся имена на «м». Марианна или Марьяна. Как тебе?