Ярослава и Грач

Яра чувствовала себя уставшей уже в тот момент, когда с утра открывала глаза. Стали посещать разные нехорошие мысли. Никакого просвета не намечалось. Срочно нужно было на что-то отвлечься. И как-то ночью она завела блог. Ничего особенного. Собирала фотографии магазинов, кафе и прочих публичных мест со всего мира, интересных для нее с точки зрения дизайна. Компоновала. Давала краткие пояснения. И внезапно на нее стали подписываться люди. Не то чтобы очень много. Но они писали ей, и надо было отвечать, и поддерживать темп выкладки. Пришлось составить план, набирать материал заранее. Все это ей очень нравилось, но отнимало много времени. Заниматься блогом приходилось ночью, днем Майя требовала ее безраздельного внимания. Но еще больший недостаток сна сказывался на самочувствии, как физическом, так и психологическом. А отказаться от блога Яра уже не могла…

Гриша не то чтобы был против. Он просто просил убирать сотовый, пока она с дочерью. Но она всегда была с дочерью. А чтобы под постом завязалась беседа, отвечать нужно было сразу, а не спустя полдня…

Гриша…

Как быстро выяснилось после родов, дети вовсе не делают брак крепче. Более того, ребенок оказался лакмусовой бумажкой, проявившей все их проблемы, заставивший их показать себя с самой дурной стороны. Скажи кто-нибудь Яре до родов, что она позволит себе кричать на своего ребенка, она бы не поверила. Это же непедагогично. Скажи ей кто, что Гриша будет кричать на нее из-за того, что она оказалась недостаточно хорошей матерью… не поверила бы тоже. В добавок к этому оказалось, что родители и супруги — это совершенно разные роли, совмещать которые им предстояло научиться с нуля. И по ее мнению, они с Гришей не сильно-то продвинулись в постижении этой науки. Сам Гриша так не считал. Продолжал утверждать, что у них все хорошо, только вот Яра неправильно ведет себя с их дочерью. По его мнению, она должна была всегда быть рядом, сдувать с нее пылинки, бросаться к ней по первому требованию и уж точно ни в коем случае не повышать голос. Сам он продолжал убегать на работу к девяти и возвращаться не раньше семи. Разумеется, уставший. Разумеется, ему требовался отдых. А ей, видимо, нет.

Родители Яры уже год жили на два мира, но даже когда мама была здесь, она брала Майю не то чтобы очень часто. Мама Гриши была слишком стара и явно не способна справиться с полуторагодовалым ребенком. Против помощи няни Григорий выступил категорически. И фактически Яра осталась с дочерью один на один. По выходным Гриша забирал у нее Майю на часок поиграть, а Яра сбегала из дома, бродила по парку. Но после таких недолгих перерывов, овеянных призрачной свободой, становилось еще сложнее. Она возвращалась домой, Майя бежала к ней, забиралась на руки, даже не дав разуться, и Гриша, посчитав свой долг исполненным, снова погружался в книгу или очередную научно-историческую программу.

В конце концов Яра поняла, что по отношению к дочери он вел себя точно так же, как и по отношению к ней.

Он всегда был рядом, если что-то случалось. Искал ночью молокоотсос по аптекам, вставал раз в час по будильнику, чтобы мерить температуру заболевшей Майе, возил их к черту на кулички к нужному специалисту. Но самоустранялся, стоило их жизни снова войти в колею.

Гриша был с ними в горе, но отсутствовал в радости.

До беременности Яры был период в несколько месяцев, когда они вроде бы стали где-то бывать. Потом она выслушала совет отца, стала везде ходить сама, надеясь тем самым заставить мужа ревновать, но получилось только хуже. Гриша не ревновал. И поскольку она перестала настаивать, перестал выходить с ней в свет. Она подумывала вернуть все назад, но тест показал две полоски, а её самочувствие в следующие девять месяцев явно не располагало к променадам. Однако и после родов ничего не возобновилось. Существовало не так много мест, куда можно было пойти с ребенком, к тому же, по мнению Гриши, Майе была вредна толпа. Один раз Яра все же настояла, в результате Майя заболела, и это стало жирной точкой в их спорах.

И вдвоём они практически не бывали. По вечерам Яра слишком уставала и не хотела никого видеть рядом с собой. Огрызалась, если Гриша лез. Прикосновения были противны. Майя и так висела на ней целыми днями. Гриша не понимал, злился. Говорил, что она могла бы быть с ним помягче.

И однажды Яра поймала себя на вспышке острой лютой ненависти по отношению к мужу. Она подавила ее как смогла. Но ее изводила обида на него, ведь обещал, что они будут вместе. И мучила жалость по отношению к себе.

Когда за Гришей закрылась дверь, Яра села на диван и разрыдалась. Ей вдруг стало абсолютно очевидно: они не справились. С кристальной ясностью она осознала: так будет всегда. Гришу все устраивало, потому что они реализовывали его модель семьи. Он работает, она дома варит борщи и воспитывает их детей. Причем так, как он считает нужным. Она прождет всю жизнь, но так ничего и не дождется. И ей остается либо смириться с этим, либо…

Глотая слезы, Яра встала и распахнула шкаф. Достала с верхней полки спортивную сумку.